"Стивен Хантер. Второй Салладин" - читать интересную книгу автора

бок жил и сражался в Курдистане семь лет тому назад.
Дети начали сбиваться в буйную ораву перед стальными двустворчатыми
дверями. Показались монахини. Там и сям вспыхивали мелкие потасовки.
- Мистер Чарди! - позвала монахиня от двери.
- Пол, это...
- Я знаю, что это такое, Билл, - отрезал Чарди. - Черт бы тебя побрал,
Билл, зачем ты снова разворошил все это старье?
Он развернулся и исчез за дверьми вместе с ребятишками.


* * *

Биллу не оставалось ничего иного, кроме как ждать. Он отыскал бар,
захудалое тихое местечко в следующем по шоссе городке, и коротал время,
потягивая ром с кока-колой за столиком рядом с автоматом для игры в пин-бол.
В зале никого не было. Он выкурил полпачки сигарет. Перед ним аккуратной
шеренгой выстроились стаканы. Под конец их было пять.
Он должен согласиться, думал Спейт. Он все обдумает и поймет, что это
дело касается его точно в той же степени, что и всех остальных. Улу Бег был
недочетом операции Чарди. Неважно, что Чарди турнули из управления, неважно,
что он столько лет скрывался под видом школьного учителя. Он должен
согласиться, убеждал себя Билл.
Это его наследие. Все эти годы он исповедовал какие-то убеждения. Он
был одним из героев, одним из ковбоев, а в ковбоях главное то, что они
никогда не говорят "нет". Для ковбоев не существует опасности. Они психи,
утверждал кое-кто, они животные. Многие штабные их на дух не переносят.
Однако когда в ковбое возникала нужда, он был тут как тут, он бросался в
бой. Он жил ради того, чтобы бросаться в бой; в конце концов, разве не ради
этого в первую очередь он становился ковбоем?
Билл пытался убедить самого себя. Он взглянул на свои "Сейко" и с
трудом сообразил, сколько времени. Он перебрал с выпивкой и сам это понимал.
- Вам плохо? - склонилась над ним официантка.
- Нет-нет, все нормально.
- Лучше бы вам расплатиться, - заметила она.
- Свет еще не слыхивал более справедливых слов, - усмехнулся он
снисходительно.
Автомобилей на дороге ощутимо прибавилось, и Спейт добрался до церкви
только к четверти шестого. Машину он снова оставил на гостевой стоянке,
пересек безлюдную площадку и вошел в школу.
Он заморгал, привыкая к сумраку. Стены темного коридора украшали
детские рисунки. Спейту они показались нелепыми, все эти коровы, сараи и
самолетики, у которых оба крыла торчали с одной стороны фюзеляжа. Да и от
распятий ему было не по себе - от бесконечных сцен страдания на этих нежных
бледно-зеленых стенах. Навстречу ему попалась монахиня, и он преувеличенно
улыбнулся, опасаясь, как бы она не учуяла запах перегара или не заподозрила,
что он пьян, по нетвердой походке. Но она лишь улыбнулась в ответ - на
удивление молоденькая девушка. Потом он наткнулся на группку мальчишек,
худеньких и взмыленных, в спортивных костюмах - они направлялись в
раздевалку. Мальчики казались совсем маленькими, с крошечными косточками и
заморенными личиками, как у малолетних рабочих с диккенсовской фабрики