"Ширл Хенке. Сладкое безумие (Глубокая, как река)" - читать интересную книгу автора

поменять тактику. Кокетливо взмахнув пушистыми ресницами, она прильнула к
мужу, нежно обняла и поцеловала в шею.
- Давай не будем ссориться в твой первый вечер дома, милый. Прости, я
была не права и зря вспылила. - Она прижалась к нему полной грудью, затем
отвернулась и начала торопливо расстегивать длинный ряд пуговиц на платье. -
Запри дверь гостиной, Сэмюэль, - глухо попросила она. - Мы слишком долго не
были вместе по-настоящему.
- Нет, Тиш, это не поможет. - Он отодвинулся от жены и перевел взгляд
на открывавшуюся за высоким окном унылую панораму "столицы дикости", как
прозвали Вашингтон европейские острословы. В заболоченной низине, заросшей
густой травой и кустами бузины, вкривь и вкось стояли двух- и трехэтажные
кирпичные дома. Рваными ранами выглядели площадки для новых построек,
утыканные свежими пнями, грубыми и неотесанными, как и сам город.
Тиш проследила за взглядом мужа и сразу выделила из всех зданий
Конгресс, возвышавшийся на северном берегу Потомака. Из окон на
противоположной стороне дома открывался вид на резиденцию президента из
бледно-желтого камня. Именно эта желанная цель стояла перед мысленным взором
Тиш, когда она вскочила на ноги, повела плечами и позволила платью
соскользнуть на пол.
- Я все время думала о тебе, Сэмюэль... и очень по тебе соскучилась,
дорогой, - проговорила она льстивым голосом и потянула мужа за руку, чтобы
развернуть лицом к себе. На ней был кружевной французский корсет,
подпиравший роскошную грудь, представшую перед супругом во всем своем
великолепии. Сквозь прозрачный розовый шелк лифа проглядывали твердые соски.
Сэмюэль тоже встал и удивленно уставился на жену, которая принялась
расстегивать пуговицы на его мундире.
- Ты не перестаешь меня поражать, - насмешливо заметил он. - В день
моего отъезда во Флориду ты устроила дикую сцену, орала, как уличная
торговка, и проклинала меня. Тогда ты желала только моей смерти и молила
бога, чтобы индейцы сняли с меня скальп либо чтобы англичане поставили меня
к стенке и расстреляли. Два года ты не пускала меня в свою постель, а сейчас
пытаешься соблазнить, словно ничего не случилось. С чего это тебе
понадобилось играть роль любящей жены?
- Что бы между нами ни происходило, в постели тебе со мной всегда было
хорошо, Сэмюэль, - нисколько не смущенная, возразила, капризно надув губки,
Тиш.
- Ты права, Тиш, - усмехнувшись, признался в собственной слабости
Шелби. - Но рано или поздно мужчина обязан начать работать головой, а не
только тем местом, что между ног.
- Очень грубо и вульгарно, Сэмюэль, - парировала Тиш, внезапно
вернувшаяся к роли горделивой виргинской красавицы, что было непросто для
дамы, застывшей в полураздетом виде у окна гостиной.
- Нам следует серьезно поговорить... о самом главном. Посему советую
тебе снова облачиться в твое изумительное платье и присесть, а я наполню
бокалы. Думаю, нам обоим не помешает добрый глоток бренди.

Откинувшись на спинку сиденья коляски, обитого коричневым бархатом,
Оливия Сент-Этьен лениво прислушивалась к перестуку колес по выбоинам
грунтовой дороги, которая вела к усадьбе Фелпсов, расположенной в нескольких
милях к югу от столицы на крутом берегу Потомака. Голос дядюшки Эмори