"Петер Хандке. Детская история (Тетралогия-3)" - читать интересную книгу автора

Здесь между мужчиной и женщиной происходит ссора, в чем-то похожая на
прежние и, вероятно, - так почему-то невольно снова думается мужчине -
выдержанная в точно таких же выражениях, какими обмениваются в тот самый
момент все несогласные пары на земле. (Он до сих пор не хотел окончательного
разрыва только потому, что высокопоставленное третье лицо, каким бы опытным
и сведущим оно ни было, не могло ничего знать о ребенке, о женщине и о нем,
и всякое решение суда будет воспринято им как дерзкое, бесцеремонное
вмешательство в их жизнь.) Вместе с тем, однако, все зашло слишком далеко, и
он, вопреки собственному убеждению, вопреки закону, предписывающему
соблюдать мир на просторах природы, вступает поневоле в перебранку и
погружается в поток упреков, все больше увязая в бесцветной, беззвучной
тоске.
Очнувшись наконец, он видит, что ребенок отсел подальше от обоих
взрослых. Его лицо кажется на расстоянии бледным и строгим. Весь склон усеян
черникой, поблескивающей на солнце. Внизу, у подножия, растянулось болото.
Обжигающе яркий свет этого дня прерывается кое-где глубокими тенями облаков,
и три фигуры выглядят седыми валунами-свидетелями.
Много лет спустя, и снова летом, мужчина приблизился к тому же гребню
горы, на сей раз с востока, по проселочным дорогам, которые часто вели через
виноградники, один, и не на машине, а пешком, и не днем, а к вечеру, когда
склон уже затемнился, - медленно поднимаясь наверх, он вдруг увидел себя и
тех двоих, что сейчас отсутствовали, соединенными там, в могучей далекой
чернильности, похожих на тех королей из старинных саг, что восседают в
горах, и все же совсем других, не выглядевших как "семья", но как Троица,
скрытая там под покровом невиданной материи. Это был тот самый,
единственный, непревзойденный мистический миг, ибо мужчина впервые увидел
себя во множестве, и только подобный миг содержит в себе миф: вечное
повествование. Озарение проходит, чувство возвышенного остается: путник все
еще продолжает двигаться в направлении подернутой синевой горной гряды,
ведомый мыслью, которую никогда и никому не дано довести до конца: "Я
работаю над тайною мира". И это место, как некогда тот сквер, носит особое,
навеки связанное с ребенком, имя: Le Grand Ballon.[1]


6

Однако снова случилось так, что в связи с ребенком - несколько месяцев
спустя после возвращения в город и смены школы - взрослого постигло горькое
разочарование, когда ему была явлена вся поспешность, торопливость, а
главное, игнорирующая очевидные факты слепота, заключенная в страстном
желании примирения, которым он руководствовался на протяжении всей жизни,
будучи уверенным в его разумной сообразности.
Однажды пришло письмо, без указания отправителя, в котором содержались
сформулированные от имени того единственного народа кровавые угрозы в адрес
ребенка как представителя племени извергов-гонителей, и выражено все это
было вышедшими из употребления штампами (недвумысленное содержание которых
удалось установить, только прибегнув к помощи словаря).
К широкому кругу, связанному со школой единственного народа, относилось
и несколько взрослых, которых мужчина знал лично и которых он иногда
встречал, познакомившись с ними, с каждым по-разному, гораздо ближе, чем с