"Кнут Гамсун. Местечко Сегельфосс " - читать интересную книгу автора

возрастающей роскоши и утонченности, - теперь род вымирал. Таков закон
жизни. Скажите, пожалуйста, что в этом замечательного? Разве не откроются
новые лазейки, и в них не прокрадутся другие: другие мошенники и лизоблюды?
Да, вино развязывает языки, Виллац говорил, высказывался:
- Они нигде не пускают корней, они стремятся только на юг, - сказал он
опять про адвоката и доктора.- Что это за типы? Чиновники. Я все более и
более убеждаюсь, что отец мой был прав: чиновник - низший тип во всяком
народе, это фабрикат. Купец, делец - у него все в опасности, он спасает свое
существование тем, что вкладывает его в дела и рискует им, он не уверен ни в
чем, он каждую минуту должен побеждать. Его жизнь посвящена работе,
спекуляции и волнениям, он идет навстречу своей судьбе: удаче или разорению.
А что переживают чиновники? Отставка, старая материя на новом месте. А
аристократия? Ее сила заключалась в том, что она владела землей и домами,
что у нее был большой или меньший мир, над которым она могла властвовать: из
ворот ее выезжали лошади на ее собственные поля и дороги, множество народа
жило обработкой ее земель. Она не только полагала основу роду, но и
укрепляла его корнями в данной местности. Когда аристократия была
истреблена, ее место заняли чиновники. Почему? Потому что у них были больные
руки, они только и могли, что сидеть и ничего ими не делать, они засели в
администрации, сидели и писали. Они изнежились от такой служебной работы,
как писание букв. Чиновники могут оставаться чиновниками, от отца к сыну, на
протяжении несчетных поколений, они не рискуют при этом обсолютно ничем,
самое большее - могут остаться за бортом, провалившись на экзамене. Они
будут продолжать это немудреное и глубоко заурядное занятие, которое они
уснаследовали и за которое получают свое маленькое годовое жалование. Где
сдали деды, там приходит внук, его прошлое определяет его будущее, путь
известен, остается только идти по нему. А вот, с выдающимися людьми
происходит иное: богатство не наследует до бесконечности, оно кончается в
третьем, в четвертом колене; гений умирает вместе с его обладателем, может
быть, он возродится еще раз, может быть, нет. Великие люди истощают до дна
всю силу рода; если бы было можно, им бы следовало запретить производить на
свет сыновей, а только дочерей. Чиновники же могут без всякой опасности
рождать сыновей и посредственностей, сколько хватит сил.
Ах, как молодой Виллац спешил высказаться, как вино развязало ему язык
и сделало его податливым!
В заключение он сказал:
- Чиновники - ниоткуда, им надо только на юг. У них никогда нет
собственного угла, они живут на чужой земле, в чужих домах. Представим себе,
что мы из поколения в поколение бездомны, какая-то перманентная божья
немилость! У детей нет родного дома, где бы они родились и выросли, они
переезжают из своего первого, второго, третьего местожительства, потому что
родители стремятся все дальше и дальше на юг, и, когда они переезжают, за
ними волочатся их корни. Мне жаль их, они дети, но корни их тащатся за их
скарбом. Потом, много лет спустя, они, быть может, попадут в такое место,
где протекло их детство. Они являются туда в качестве туристов и смотрят на
все с закрытыми глазами. Может быть, им вспомнятся маленькие переживания вот
у этого камня, у той березки; вон там в ручье они пускали щепки. И они
смотрят на него несколько секунд. Потом уходят. И едут дальше. Взгляните на
этих людей: они так долго сидели, согнувшись над столом, что спина у них
выгнулась, руки их ни на что не годны, почти у всех очки на носу. Признак