"Кнут Гамсун. Местечко Сегельфосс " - читать интересную книгу автора

- Как же, карточку.
- И ничего больше?
- Н-нет. Но он обещал прислать в следующий раз. Он пишет так крупно и
четко, - легко читать. Он подписывается "Нельсон".
- Ах, был бы жив лейтенант! - говорит фру Раш и сжимает руки.- Он бы
научил твоего сына писать так, что еще легче было бы читать!
На это Нильс-сапожник ничего не отвечает, но, когда он благодарит и
собирается уходить, фру Раш говорит, что попросит молодого Виллаца написать
в Америку этому сыну, этому Нельсону. И тогда Нильс-сапожник, ослепленный
этим американским сыном, которому живется так замечательно, отвечает:
- Да нет, может, ему и самому не так-то легко. Если на то пошло - по
карточке я вижу, что он здоров и у него есть все, что нужно по части платья,
и часы, и все такое. Он пишет, что собирается приехать домой. И я уж как-
нибудь дождусь его приезда. Покорно благодарю за угощение!
- Приходи опять поскорее, - говорит фру Раш.
По уходе Нильса-сапожника она отводит душу со служанками: уж она бы
проучила этого американского барина, этого Нельсона! Ведь это лопнуть можно!
Очень разжиреет худой отец от карточки! Но подожди, пусть только приедет
молодой Виллац!
И тут она вспоминает, что пора ей наконец заглянуть в Сегельфосс, в
поместье, она пойдет сейчас, - все откладывала день за днем, а теперь надо
это сделать сию минуту.
- Принесите мне пальто, Флорина! И не забудьте, девочки, сходите без
меня кто-нибудь в лавку за кофе.
Добрая же эта фру Раш, - она обещала молодому Виллацу заглядывать кое-
когда на его усадьбу и решила это сделать. Хозяйничала у него молоденькая
Полина, славная девушка; под началом у нее было несколько работниц, а, кроме
того, там жил Мартин-работник, он следил за полевым хозяйством и командовал
лопарем Петтером и другими рабочими. Фру Раш всегда находила в имении полный
порядок, но весной и осенью производила самолично ревизию серебра. Она так
решила. Во-первых, это была ее обязанность, раз она обещала, а во-вторых - и
серебро-то стоило того, чтобы его посмотреть! Ах господи, какие блюда, миски
с позолоченными ручками, вазы для печенья, подносы, жбаны, ножи с кабаньими
головами на ручках, рукомойники из серебра в комнатах барина и барыни! И
всюду - ни одного местечка, где не было бы роскоши и великолепия, - картины,
мраморные статуи, золоченые люстры, резные ларцы.
Фру Раш вся кипит, она со временем своего девичества сохранила
неистребимое почтение ко всему, относящемуся к имению, - такого, как там, не
было нигде, даже перила на двух парадных лестницах - "не знаю, из чего они
сделаны, - говорила она, - но они блестят, как золото". И когда однажды она
прочитала в газете про золотой сервиз у какого-то князя, она сказала своим
служанкам на кухне:
- В имении у нас был сервиз, который никогда не употреблялся.
- Золотой? - спросили девушки.
- Не скажу, чтоб золотой, - отвечала фру Раш, - но, во всяком случае,
серебряный. Мы никогда его не употребляли, потому что он был ужасно дорогой.
Его никогда не вынимали, он лежал всегда запакованный. Подумать только,
тарелок на двадцать четыре персоны?
- Серебряные тарелки? - вскричали девушки. А фру Раш отвечала:
- Вот, серебряные они или золотые, я хорошенько не знаю, но ясно помню,