"Кнут Гамсун. Местечко Сегельфосс " - читать интересную книгу автора

большие дела; зато Нильс-сапожник видел барыню, - добрая душа, во времена
лейтенанта она жила в поместье Сегельфосс и звалась иомфру Сальвесен, а
потом сделалась важной дамой. Да, поистине, все, как есть, возвысились
против прежнего! У лейтенанта иомфру Сальвесен просто служила на жалованье,
и удивительно, что тогда она была довольна и счастлива. Ну, а теперь она
была фру Раш, имела кучу денег и двоих детей, - чего же еще? И все-таки фру
чувствовала себя несчастной, нервничала и жаловалась, часто плакала и вела
себя глупо, хотя наряжалась в бархат и перья. Вот так положение! Может, ее
подсекло, что она стала матерью двоих детей? Или же она не могла забыть
начальника пристани у господина Хольменгро, с которым она была помолвлена,
когда явился адвокат Раш и женился на ней?
Когда Нильс-сапожник притаскивался к ней в кухню с веником, сделанным
для барыни, или с починенным детским башмачком, фру Раш подсаживалась к
нему, угощала, говорила о старых временах и расспрашивала, как живется в
Америке его сыну. И даже мысль-то о переселении в Америку пришла как раз
этой странной фру Раш, но, к сожалению, денег тогда она не могла дать -всего
несколько крон, двадцать крон, которые она урвала из своего хозяйства,
приписывая в течение многих месяцев к подаваемым мужу счетам. И чудная
барыня чуть не плакала, давая Нильсу-сапожнику эти двадцать крон для сына,
эти гроши для сына, и вся покраснела от того, что их так мало. "Но вот, -
сказала фру Раш, - здесь есть еще, это деньги на весь билет, они от молодого
Виллаца, - сказала она, - от Виллаца Хольмсена, понимаешь?" И фру Раш
рассказала, как она написала молодому Виллацу, - он был далеко, жил в
большом свете, давал концерты, тешил людей музыкой и был знаменитостью. Так
вот она ему написала и получила все, что просила, и даже больше. "Денег? -
ответил молодой Виллац.- С удовольствием!" Точь-в-точь, как в свое время его
отец, когда к нему приходили и о чем-нибудь просили. Ах, помещики Хольмсен,
вот это были господа! И сын такой же, две капли воды, как его родители.
Нынче летом он приедет домой и долго проживет в своем большом доме.
Фру Раш необычайно взволнована и с воодушевлением разговаривает с
Нильсом- сапожником, не обращая внимания на то, что ее служанки все слышат.
Но все время она сидит точно на булавках и просит Нильса-сапожника поскорее
съесть бутерброды и кусок пирога, чтобы ей поскорее убрать со стола, потому
что незачем оставлять беспорядок. Потом она уходит на минутку в кладовую и,
вернувшись, спрашивает Нильса-сапожника, не возьмет ли он починить и другой
детский башмачок; она уложила его в большой пакет, чтоб - говорит - не так
легко было его потерять.
Когда Нильс-сапожник стоит у дверей с пакетом под мышкой, фру Раш как
будто успокаивается и начинает расспрашивать:
- Ну, как же тебе, все-таки, живется? Ведь ты не очень тепло одет по
такому морозу?
- Одет? - повторяет Нильс-сапожник, и шутит, и смеется всем своим
сморщенным лицом, потому что сыт.- Я не люблю напяливать на себя лишнюю
одежду. А кроме того, я бегу так шибко, что морозу меня не догнать. Ха-ха,
вот так я делаю, - говорит Нильс-сапожник.
Фру Раш спрашивает:
- А ты ничего не получал от сына?
- Как же, - отвечает Нильс, - только все больше письма. Должно быть, у
него самого не так-то уж густо. Но я рад, что ему живется так замечательно.
- И ты никогда не получал ничего, кроме писем?