"Кнут Гамсун. Местечко Сегельфосс " - читать интересную книгу автора

он хранил торговые книги. Если б об этом узнал его отец, узнал бы, что его
мелочная лавочка превратилась в фирму, и что фирма ведет книги!
Но старый Пер из Буа все-таки чуял, что прогресс подхватил и лавку, и
сына; он, разумеется, знал про то, что Теодор вывозит на сторону треску, что
вот уже давно это повторяется из года в год; недавно он узнал, что сарай
превратился в огромную танцульку, замечал по разным предметам, что барство и
избыток проникли в его дом и семью. Царила уже не солидная и доступная
простому взору торговля.
Он постучал палкой в пол.
Пришла его жена, пришла фру Пер из Буа. С годами она растолстела и
спокойно командовала теперь двумя служанками. В старину было не так, тогда
она одна делала всю работу и вдобавок имела на руках несколько человек
детей. Но двое мальчиков умерли от скарлатины, а две дочери выросли и обе
пристроились, одна у торговца Генриксена в дальних шхерах, а другая у
консула Кольдевина в Вестландии - понятно, обе были домоправительницы,
камерфрау и страх какие важные особы. У фру Пер из Буа дома оставался один
Теодор, и по части почета он превзошел всех. Она спокойно и медлительно
бродила по дому и не торопилась даже и тогда, когда муж стучал в пол. Вот
как обернулось дело. Она держалась вне пределов досягаемости его палки и
спрашивала, чего он так стучит, - господи помилуй, чего он так стучит?
Пер из Буа не признавал интимностей, он всю жизнь прожил, не
разговаривая с женой, а если приходилось с ней говорить, глаза его смотрели
довольно сурово.
- Пусть Теодор придет наверх!
- Это зависит от того, найдется ли у Теодора время, - отвечает жена.
О, прогресс заразил и фру Пер из Буа, она стала говорить изящнее, чем
раньше, и старалась, чтоб выходило как можно изысканнее. Но глаза Пер из Буа
не становились мягче от изящной речи.
- Я найду для вас время! - крикнул он и схватил палку.
А ведь он мог бросить палку. Эта возможность не была исключена, у него,
действительно, оставался этот последний выход. Поэтому фру Пер из Буа вышла
из комнаты.
Старик опять лежал один. Так он лежал все эти бесконечные годы, с
разбитой параличом половиной тела, дряхлый и злой, то буйный, то
подавленный. Этим летом ему даже стало хуже, душа болела сильнее. Настроение
мрачное. Старый способ больше не годится: поддерживать жизнь едой? Какой
толк от еды? Она только помогала тянуть существование, которое надо бы
прикончить сразу. Но, впрочем, Пер из Буа совсем не желал, чтоб
существование его кончилось.
Разве жизнь ему надоела? Как раз наоборот! Вот увидите! Пока он
чувствует в себе хоть искорку жизни, он хочет жить, он будет жить год за
годом, много лет, его жена, даже сын сойдут в могилу от старости прежде, чем
он умрет. Вот увидите! Он победит и будет хозяйничать, то-то будет над чем
посмеяться, когда он перемахнет за сто лет и должен будет взять на себя
управление лавкой, потому что сын будет дряхлым стариком!
Ему было над чем поплакать.
А как будто он не лил слез! Вот отняли в Буа право винной торговли, а
он не мог вмешиваться. Кто смотрит за бочками с патокой в погребе, кто
чистит гири на весах и следит за тем, чтоб на них не садилась ржавчина, и
они не становились тяжелее, чем надо? Ах, лежать с мертвой половиной тела и