"Кнут Гамсун (Педерсен). Странник играет под сурдинку" - читать интересную книгу автора

Кнут Гамсун (Педерсен)


(1859-1952), лауреат Нобелевской премии 1920 года.
Источник: Кнут Гамсун, Избранные произведения в 2-х томах, том второй,
изд-во "Художественная литература", Москва, 1970. Перевод с норвежского С.
Фридлянд.
OCR и вычитка: Александр Белоусенко ([email protected]), 31 марта 2002.


СТРАННИК ИГРАЕТ ПОД СУРДИНКУ

Роман

ВСТУПЛЕНИЕ

Год наверняка будет ягодный. Брусника, голубика, морошка. Правда, ягодами
сыт не будешь, что и говорить. Но они радуют сердце и тешат глаз. И если
человек томим голодом и жаждой, они могут освежить его.
Вот о чем я думал вчера вечером.
До того, как поспеют осенние, поздние ягоды, пройдет месяца два, а то и
три, мне это хорошо известно. Hо не одними ягодами красна земля. Весной и
летом ягоды только зацветают; зато есть колокольчики и лядвенец, есть
глубокие, безветренные леса, есть тишина и аромат деревьев. Будто дальний
шепот речных струй доносится с неба; нет на свете звука более протяжного.
И когда дрозд заводит свою песню, одному только богу ведомо, до каких
высот поднимается птичий голос; достигнув вершины, голос вдруг отвесно
падает вниз, словно алмазом прочерчивая свой путь; и вот уже звучат, снова
звучат на самых низких нотах нежные и сладостные переливы. Hа взморье
кипит своя жизнь, там снуют чистики, вороны и крачки; трясогузка вылетела
искать корм, она летит рывками, размашисто, стремительно, легко, потом
садится на изгородь и тоже поет-заливается. А когда солнце близится к
закату, гагара уныло выкрикивает свое приветствие с высокогорного озера.
Это последняя песня дня. Затем остается только кузнечик. Ну, об этом
сказать нечего - глазом его не увидишь, и проку в нем никакого. Притаился
и знай себе наканифоливает.
Я сидел и думал, что и лето дарит страннику свои радости, стало быть,
незачем дожидаться осени.
Теперь же я думаю о другом, что вот я сижу и пишу спокойные слова о всяких
безобидных делах,- будто мне никогда не придется писать о событиях бурных
и грозных. Но это такая уловка - я перенял ее у человека из южного
полушария, у мексиканца Роу. Края его необъятной шляпы были сплошь унизаны
медными побрякушками, почему я, собственно, и запомнил Роу, а всего лучше
запомнил я, как он спокойно рассказывал о своем первом убийстве. Была у
меня когда-то девушка по имени Мария,- так рассказывал Роу со смиренным
видом,- было ей в ту пору всего шестнадцать лет, а мне девятнадцать. И у
нее были такие крохотные ручки, что когда она благодарила меня за
что-нибудь или здоровалась со мной, мне казалось, что в ладони у меня
зажаты два тоненьких пальчика, не больше того. Однажды вечером наш хозяин
позвал ее с поля к себе и велел что-то сшить для него. Никто не мог этому