"Эдмунд Гамильтон. Арфистки Титана" - читать интересную книгу автора

Обитательница лесных глубин, робкая и нежная носительница разрушения,
ангел безумия и смерти - Арфистка!
Глухой стон вырвался у советников. В толпе началось движение: каждый
готовился бежать.
- Оставайтесь на месте! - крикнул Тарос. - У вас хватит времени
убежать, когда я вас отпущу.
Советники застыли. Король сидел на троне, смертельно бледный. Но в
полутьме скамеек Саймон увидел сына Кеога, наклоняющегося к тому, кого он
считал своим отцом: его лицо сияло детской верой.
Тарос приласкал создание, которое держал в руках, и наклонил голову
над ним.
Легкие мембраны начали подниматься, перламутрово-розовое тело
затрепетало, и появилась волна музыки, напоминающей звук арфы, бесконечно
нежный и отдаленный.
Глаза Арфистки блеснули. Она была счастлива, восхищена тем, что ее
освободили от шелка, который мешал ее мембранам двигаться и производить
музыку. Тарос продолжал ласково гладить ее, и она отвечала на ласку
гармоническими трелями, чистыми нотами, струящимися и дрожащими в тишине.
Два других человека в шлемах тоже вытащили из-под мантий серебряных
пленниц с ласковыми глазами, и те присоединили свою музыку к музыке первой
Арфистки - сначала робко, а потом все более и более уверенно - так что
весь зал наполнился странными и безумными звуками, и люди застыли на месте
- слишком очарованные, чтобы двигаться.
У Саймона тоже не было иммунитета против этой бесконечно скорбной
музыки. Он чувствовал реакцию своего тела: каждый нерв дрожал от радости,
похожей на боль.
Он забыл, какой эффект производит музыка на человеческий мозг. За
долгие годы он забыл музыку. И вот теперь забытые все это время двери
между телом и мозгом внезапно открылись для полета песни Арфисток. Чистый,
сияющий, очаровательный голос освобожденной жизни. Музыка напомнила
Саймона острым, непонятным ему самому, желанием, разум удалился в далекие
тропинки, населенные тенями, сердце трепетало от торжественной радости,
очень близкой к слезам.
Захваченный нежной, неощутимой сетью этих арф, он стоял неподвижно,
задумчиво, забыв страх и опасность, забыв все, кроме музыки, казавшейся
тайной сотворения, воображения, что он вот-вот поймет неуловимый секрет
этой песни.
Песня только что родившегося мира, радостно испускающего свой первый
крик, молодые солнца, громкий хоровод звезд и жужжащие басы крутящихся
миров!
В глубине очарованного разума Саймона что-то извещало его, что он
попал в ловушку этих гипнотических звуков, что он все глубже поддается
влиянию Арфисток, но он не мог разорвать чары.
Легкая песня листьев, впитывающих солнце, летящие птицы, тепло
животного в его логове, молодое сияющее чувство любви, рождение жизни!
Внезапно звук изменился. Красота и радость увяли, в музыке появилась
нота ужаса, который все возрастал и возрастал...
Саймон заметил, что Тарос что-то сказал Арфистке, и ее нежные глаза
стали испуганными.
Простой разум создания был чувствителен к телепатическим импульсам. И