"Дональд Гамильтон. Детонаторы (Мэттью Хелм)" - читать интересную книгу автора

вполне мог слышать о нем, а яхту он доделывал самостоятельно. Так что мог
встроить в нее что угодно.
- Прекратите! - отчаянно воскликнула Эми. - Прекратите рассуждать так,
как будто это невинная беседа за чашкой чая... Что произошло?
- Очевидно, Дуг взорвал яхту, когда увидел, что его настигают.
Надеюсь, при этом ему удалось прихватить с собой и проклятый катер.
Девушка умоляюще посмотрела на Сандерсона.
- Ответьте мне!
- Хелм прав, мисс Барнетт. Мне очень жаль. - Он окинул меня холодным
взглядом. - Но вынужден вас разочаровать, Хелм. Барнетт даже не попытался
повредить "Кейп Марч". Когда увидел, что корабль заходит ему в кильватер,
он связался с ними по рации и заявил, что ждал их, но все равно доволен
своей прощальной прогулкой. Потом предложил отплыть немного подальше и
зажать уши. Они видели его сидящим в проеме трапа главной каюты; у него
имелось гироскопическое приспособление, из тех, которые позволяют не
управлять яхтой. Улыбнулся через плечо и насмешливо помахал рукой. Потом
спустился в каюту и... прогремел взрыв, который разнес яхту вдребезги.
Видимо, у него был установлен чрезвычайно мощный заряд.
После короткого молчания, я выразительно произнес:
- Ума не приложу, как он мог упустить такую возможность! Уж я бы
постарался причалить к вашему окаянному крейсеру, прежде чем нажать на
кнопку. Что ж, Дуг всегда отличался излишним мягкосердечием.
Некоторое время мы смотрели друг на друга молча. Эми Барнетт издавала
всхлипывающе-негодующие звуки. Меня она так и не поняла. Не исключено, что
в следующем столетии борцы за освобождение женщин научат всех нас рыдать и
причитать в минуты горя: считается, будто сие очень помогает. Пока же
мальчики и девочки выражают свои чувства по-разному, и мы с Сандерсоном
явно попадали в число мальчиков.
И он понял, что я хотел сказать. Понял, что означает для меня смерть
Дуга Барнетта. И еще понял, как я теперь к нему отношусь.


Глава 5

Молокососа звали Эрнест. Эрнест Лав, если верить его словам. Хотя не
исключено, что так оно и было. Уж слишком неестественно он выглядел. То ли
неестественно хорошим, то ли неестественно плохим. Чахлая рыжеватая
бородка, по-видимому, должна была в какой-то степени компенсировать
скудость таких же рыжеватых волос, которые, несмотря на его двадцать с
немногим лет, ретировались в сторону макушки, оставляя над лбом изрядную
розоватую лысину. Последняя придавала ему не по годам взрослый и несколько
болезненный вид.
У него были маленькие зеленоватые глазки, длинный тонкий нос и крупные
испорченные зубы с широкими щелями между ними. Наряд парня состоял из мятых
джинсов, грязной зеленой майки, грязные буквы на груди которой гласили:
"Нет атому" и потрепанных кроссовок. Последние, как и следовало ожидать,
представляли собой изделие фирмы "Адидас", или достаточно убедительную
подделку. На мой взгляд, Эрнесту Лаву отчаянно требовался душ, сам же он
склонялся к тому, что информация важнее.
- Да кто вы такие, черт вас побери? - первым делом возмутился он. -