"Дональд Гамильтон. Диверсанты (Мэттью Хелм)" - читать интересную книгу автора

- Верней, вопиющую невежливость. Я примусь, себя не жалеючи, под пули
бросаясь, под нож кидаясь, под кулак становясь, беречь и лелеять некую
истерзанную жизнью, весьма драгоценную для моей организации особу. А та,
голубушка, в самый неподходящий день предастся хандре, заползет в уголок
потемнее и отверстий в шкурке своей понаделает, матерью-природой не
предусмотренных. Тихонько скончается и пустит все труды мои тяжкие -
праведные и неправедные - насмарку... Это, дорогая миссис Эллершоу, с вашей
стороны и было бы сущим бессердечием.
Долгую-долгую минуту мы созерцали друг друга в полном безмолвии. Затем
женщина повернулась и присела к столу.
- Как вы узнали, - спросила она еле слышно, - что я люблю заварной
крем?
- Понятия не имел. Купил первые попавшиеся. Возникший было между нами
ледок растаял. Уплетая пирожные, прихлебывая черный кофе, я исподтишка
рассматривал спутницу и думал, что здесь, безусловно, погиб замечательный
талант. Оставалось лишь решить: пала Мадлен жертвой подлости, или сама
накликала на свою голову долгие и тяжкие беды.
- Простите, - внезапно сказала женщина, поднимая голову.
- За что, собственно?
- Я было не поверила, что готовится покушение. По сути, назвала вас
отъявленным лжецом... А когда-то поклялась, что ни при каких условиях не
стану обращаться с другими так, как обошлись со мною самой... Пусть это
наивно, пускай звучит по-детски, но я дала себе клятву. Меня допрашивали
так, словно я не человеческим существом была, а деревяшкой бесчувственной.
Грубость, грубость, непрерывная грубость! Мне кричали в лицо: тупая шлюха,
даже соврать по-настоящему не умеешь! Лгунья! Лгунья! Лгунья! После
приговора - дело иное; после приговора я была официально провозглашена
преступницей, и верить моим словам уже не следовало. Но во время
дознания!.. Перед арестом и допросами я занимала выгодную должность в
процветавшей адвокатской конторе; была замужем за крупным ученым, жила в
чудном доме, на очень аристократической улице. Привыкла к обходительному
обращению, вежливому...
Она раздраженно потрясла головой.
- Не вспоминайте об этом, если неприятно, - посоветовал я.
- Нужно вспоминать, - спокойно произнесла женщина. - Восемь лет не
могла позабыть, как они ввалились в наш особняк, точно орда варваров,
помахали ордером на обыск и арест, и выволокли меня вон, прямо в вечернем
платье, дорогих чулках, изысканных туфлях, фамильных драгоценностях... А я
совершенно растерялась, не пыталась возражать. Можно было подумать, вообще
не получила юридического образования. Все твердила себе: приключилась
невероятная ошибка, лучше всего просто выждать, пока эти субъекты убедятся
в ней, извинятся, препроводят меня домой. Им нужна моя неведомая
однофамилица, неизвестная Эллершоу, никак не я, Мадлен... Пожалуй,
наступало состояние, близкое к шоку. Я точно оцепенела.
- Неудивительно.
- А в конторе, как назло, оказалось по уши работы, мистер Хелм. Роя
что-то беспокоило, тревожило несколько недель, но мне было недосуг
расспрашивать мужа и давать советы... А наверное, он очень хотел
посоветоваться - только жену всецело поглотили служебные заботы. Я и так
полагала, что делаю достаточно, наведываясь по просьбе Роя в банк.