"Дональд Гамильтон. Диверсанты (Мэттью Хелм)" - читать интересную книгу автора

недурно сохранилась, ежели рассматривать ее как не слишком-то заботившуюся
о себе женщину сорока с лишним лет... А вспоминая о тонкой, словно
испанская рапира, прямой, подтянутой, веселой девушке по имени Мадлен
Рустин, и вовсе впору было за голову схватиться.
Не то, чтобы растолстела, просто пополнела и отвыкла двигаться
помногу. Обрюзгла, вот, пожалуй, наиболее уместное определение. Розовый
джемпер с короткими рукавами открывал до самых локтей бледную, отвыкшую от
солнечного света кожу.
Когда Мадлен приблизилась, я спросил:
- Можно осмотреть?
И, не дожидаясь согласия, взял запястье женщины, повернул, изучил
неровные шрамы: здесь и здесь она еще колебалась, а здесь решилась и
сделала сильный, глубокий надрез. Н-да... Я вынужден был напомнить себе:
невиновность госпожи Эллершоу обретается под жирным знаком вопроса, и
проливать безмолвные слезы над несчастной жертвой, доведенной до последней
степени отчаяния, покуда рановато.
- Какая глупость, - молвил я, разжимая пальцы. В глазах Мадлен
сверкнула молния. Отлично. Женщина возвращалась к жизни с похвальной
быстротой. А изменница ли, патриотка ли, миссис Эллершоу была бы совершенно
бесполезна, оставаясь безучастным ко всему существом, ходячей капустой.
- Глупо умереть, если больше не для чего жить?! - Я покачал головой.
- Добровольно сыграть в ящик - вольная воля каждого. Перенаселение
сделалось настоящим бичом двадцатого столетия. Желаете уступить местечко
другому - ваше право. Но любой и всякий хирург заявит: резать вены у кисти
попросту неразумно. О да, некоторым это и впрямь удается - изредка, по
чистой случайности. А подавляющее большинство лишь уродует себя и
продолжает жить с искалеченными сухожилиями. А положение вещей, толкавшее к
самоубийству, - достаточно мерзкое положение, по всей вероятности, - вряд
ли улучшается после причиненного себе увечья... Вас подлатали на совесть, а
вот упражнениями, дающими поврежденным связкам возможность выздороветь, вы
пренебрегли. Напрасно.
- Смысла не видела упражняться! - прошептала Мадлен.
Я ощутил неодолимое желание встряхнуть собеседницу. Вывести из апатии,
расшевелить. Запустил руку в карман, вытащил маленький перочинный нож.
Раскрыл.
- Возьмите. И, если захочется повторить опыт, воспользуйтесь. Лезвие
отточено добросовестно, сталь хорошая. Но запястий больше не уродуйте.
Прикоснувшись маленьким клинком к ее бедру, я сказал:
- Вот сюда. Впрочем, лучше покажу на собственной ноге, будет
понятнее... В это место. Резко вонзить, чуток повертеть...
Мадлен содрогнулась. Превосходный признак.
- ...И узрите великолепный алый фонтан! Бедренная артерия, не
захудалая вена, из которой хлынет тоненькая струйка. За две минуты все
четыре с лишним литра вашей крови без остатка вылетают наружу, и дело с
концом. Кладу прямиком в ридикюль, вот.
Уставившись на меня "тюремным", непроницаемым взглядом, госпожа
Эллершоу произнесла:
- Вы довольно бессердечный субъект, а, мистер Хелм?
- Нет, я просто пытаюсь предотвратить бессердечие.
- То есть?