"Дональд Гамильтон. Устрашители" - читать интересную книгу автора

- На голубей? Я ухмыльнулся:
- Точнее, на горлинок. Оставьте, док! Не твердите безмозглому сельскому
парню о символе мира и надежде передового человечества...
Кажется, что-то потихоньку всплывало на поверхность и начинало копошиться
среди мозговых извилин. До сей минуты я и не подозревал, будто вырос на
ферме. И слабенький, чуть слышный голосок подсказывал: вы называли ферму
"ранчо". Я продолжил:
- Это лучшая и вкуснейшая дичь на всем американском континенте - от
Гудзонова залива до мыса Горн. И куда подевалась профессиональная этика?
Если бы я сознался в осложненном гомосексуализме либо заурядном
кровосмешении, вы просто кивали бы с надлежащим пониманием и равнодушием.
Но пациент упоминает об охоте на разрешенную к отстрелу птицу, об охоте в
должный сезон - и вы глядите так, словно я родной матери перерезал глотку
затупившимся ножом.
Лилиенталь вознамерился было оскорбиться, подумал - и расхохотался:
- Touche1, мистер Мэдден! Возможно, в глубине души я остаюсь безмозглым
городским лоботрясом! Давайте, продолжайте повесть об отстреле горлиц!
- Во сне рядом с нами бежала собака,- сообщил я неторопливо. Прикрыл веки,
вновь увидел картину ясно и отчетливо, ощутил на лице полдневные солнечные
лучи, почувствовал скрипящий на зубах песок южных пустошей.
- Большой курцхаар по имени Бэк. В те дни порода была в Штатах почти
неизвестна, старину Бэка ввезли прямиком из Европы - зажиточные фермеры,
товарищи моего отца. Главу семьи в малом времени хватил сердечный приступ
и пса подарили нам: как выразились владельцы, для того чтобы отличный
пойнтер достался знатоку, а не угодил к охотнику-неумехе. Я открыл глаза.
- Извините, мысли начинают блуждать...
- Вот и великолепно, блуждайте мыслями и говорите!
- Пойнтеров, разумеется, не применяют при голубиной охоте, голуби - не
куропатки и не фазаны... Вам интересно?
- Просто излагайте.
- Но Бэк рыскал в зарослях и приносил нам подстреленных птиц. Подбитого
голубя можно искать до скончания веков, а отец не выносил убивать без
толку... В тот вечер мы изрядно задержались, потому что целый час шастали
среди кустарника, высматривая последнюю мою добычу. Пес буквально язык
вывалил и все-таки обнаружил горлицу...
Я осекся. Ибо явственно увидел себя и отца, выбирающимися из старенького
пикапа, остановившегося подле ранчо. Бэк выпрыгнул первым, пока хозяева
собирали оружие, патронташи и убитую дичь. Отец направился к воротам,
чтобы распахнуть их и дать мне проехать. Шел он медленно и с достоинством.
"Хороший был выстрел, твой последний, Мэттью, и охота задалась на славу.
Но только завтра будем иметь подыскивать иное место - иначе голуби
всполошатся и вынудятся улететь оттуда навсегда".
Говорил он с явным скандинавским акцентом. И фразы свои строил на довольно
чуждый английскому лад.
"Покорми теперь собаку, а голуби станут мною быть ощипываемы".
Лежа на больничной койке, я видел отца точно живого: крупный мужчина, в
потрепанной стэтсоновской шляпе, запыленном комбинезоне, со старым
двенадцатикалиберным винчестером в руках. Я видел также двустворчатые,
ворота ранчо и рядом - столб, на котором красовался почтовый ящик. Адрес,
выведенный крупными буквами, был различим издалека: