"Дональд Гамильтон. Засада (Мэттью Хелм)" - читать интересную книгу автора

компоненты для сборки этого ружья с той же целью, с какой я перекрасился и
взял себе имя Эрнандес. Американское вмешательство в этих краях, как бы
это помягче выразиться, не пользуется популярностью, и эта непопулярность
угрожает бросить тень на политические силы, прибегающие к американской
помощи. Если бы нас убили или захватили в плен, вещественные
доказательства нашего участия в гражданской войне не должны были навести
на след янки.
Приклад ружья - орехового дерева - был не слишком сексапильным на вид, но
к стволу приклад был пригнан безукоризненно и позволял вести стрельбу с
поразительной точностью. Завершал сие изделие оружейного мастерства
обычный армейский ремень из свиной кожи.
В долине было тихо, но тишину иногда нарушал чуть слышный шепоток
оставшихся с нами людей и шорох сверху - там военные, которым вменялось
прикрывать наш отход и отвлечь на себя преследователей, готовились к
первому акту самоубийственной трагедии, которую им предстояло разыграть. Я
радовался, что не мне пришлось отдать им этот приказ; с другой же стороны,
я не мог забыть и того, что именно я рискую больше всех и отдуваться за
провал придется только мне, хотя именно из-за меня они идут на смертельный
риск и именно я буду повинен во всех возможных потерях. Если я, так
сказать, дам петуха, как то случилось с моим предшественником, немало
людей полягут в этом ущелье ни за что. И такая перспектива не особенно-то
грела душу.
Я увидел, как полковник поднял брошенный мной чехол, сунул туда мешочек с
силикагелем и застегнул "молнию". Потом он взглянул на ружье в моих руках.
- Внушительное оружие, - заметил он.
- Давайте, надеяться, что человек, ради которого мы сюда забрались, придет
к такому же выводу, - отозвался я.
Он бросил на меня хмурый взгляд и раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но
спохватился и смолчал, наблюдая за тем, как я укорачиваю ремень и
вытаскиваю из своего рюкзака коробку с патронами. Это были упитанные
стальные бочонки. Они напоминали плод тайной любви обычных винтовочных
патронов и противотанковых мин. Я зарядил четыре патрона: три в магазин и
один - в патронник. Коробку с патронами я сунул в карман и завязал рюкзак.
- Так, полковник, - сказал я. - А теперь давайте осмотрим наше стрельбище.
Он замялся.
- Кажется, вы волнуетесь, сеньор Хелм. У вас есть какие-то опасения?
- А что же вы хотите - чтобы я, еще не поразив цель, уже требовал себе
медаль? Вам - или вашему президенту - нужно, чтобы я тут немного
пострелял. Ну, так пошли.
Он двинулся не сразу. Я мог понять, о чем он
сейчас подумал. Он не верил в меня, он думал, что и на этот раз ему не
повезет. Но он еще мог выйти из игры или попытаться рискнуть. Он мог
просто сбежать, мог незамеченным вернуться к берегу вместе со своим
спецотрядом. Что же касается неумехи-американца, то он, разумеется, мог бы
погибнуть - а значит, никому не рассказать, что ж на самом деле произошло
в "стычке с людьми Эль Фуэрте", как будет заявлено в официальном
соболезновании. Это было бы очень убедительное сообщение, с упоминанием о
проявленном героизме и мужестве - такими обычно и бывают официальные
сообщения о провале операции. А коли американец мертв, кто же сможет
опровергнуть такой рапорт, кроме генерала Хорхе Сантоса, которого и