"Хелен Хамфриз. Путешествие безумцев " - читать интересную книгу автора

- Слава тебе, господи, - бормочет Тэсс, неуклюже поднимаясь на ноги, и
с облегчением стаскивает с себя простыню. - Можно уже идти, мэм?
- Да-да, конечно. - Подобрав простыню, Изабель оборачивает ее вокруг
Энни.
Тэсс стремительно удаляется, и Уилкс провожает ее долгим взглядом.
Изабель вытаскивает булавки и распускает волосы Энни движениями столь
же ловкими, какими та выбивала свои щетки об угол дома. На мгновение она
задерживает свою руку на голове Энни.
- Ты уверена? Ты понимаешь, чего я хочу?
- Думаю, что да, мэм, - говорит Энни, думая при этом: "А что,
собственно, я понимаю?"
Просто последнее время у нее не было возможности читать, и эта
романтическая легенда, особенно слова "изгнание" и "прощение", вызвала бурю
восторга в ее душе, изголодавшейся без чтения.
Уилкс выпрямляется, поправляет скатерть на плечах. Энни устраивается у
его ног, на холодном и жестком каменном полу. Ухватившись за его лодыжку,
она даже сквозь сапог ощущает ее тепло.
- Все нормально, Уилкс, - объясняет Изабель из-за камеры. - Смотри на
Джиневру. Немного презрения, немного жалости, - она словно диктует рецепт
пирога, - чуть-чуть злобы, обиды. И немного любви. Теперь ты, Энни! Ты его
ненавидишь, но тебе нужно добиться, чтобы он взял тебя обратно. Тебе нужно
добиться, чтобы он простил тебя.
Прости мне мои беззакония...
Энни чувствует себя одинокой без Иисуса Христа. Она всем сердцем
желает, чтобы он вернулся к ней, был всегда с нею. Она отчаянно цепляется за
ноги господа, моля не отвергать ее.
Энни вспоминает об Изабель, приподнимает голову, повернув ее так, чтобы
через плечо видеть госпожу и в то же время крепко держать Иисуса за лодыжку.
Этого ли ты хотела от меня?
Искренность скорби во взгляде Энни потрясла Изабель. Это было просто
великолепно. Эта пытливая печаль, этот взгляд, обращенный назад, ведь для
Джиневры прошлое, то есть ее потерянная любовь, важнее настоящего -
унижения, которому подверг ее муж. Сердце ее осталось прежним, и она смотрит
назад, полностью осознавая, что она имела и что потеряла. Ее взгляд
свидетельствует, что ее любовь, память и вера до сих пор живы.
Трепеща, как бы это выражение не ускользнуло, Изабель не отрывает
взгляда от Энни.
- Не двигайся, - бросает она и устремляется к столу, на котором ждет
готовая пластинка и стоит бутылка с коллодиумом. - Не двигайся, не
двигайся... - беспрерывно бормочет она, поливая коллодиумом пластинку и
сливая излишки обратно в бутылку. Дождавшись, пока пластинка станет
достаточно клейкой, она погружает ее в кювету с нитратом серебра.
За все это время Энни не шелохнулась, и ее взгляд, когда Изабель
наконец вернулась к камере, был по-прежнему прямым и скорбным. Изабель
вставила в камеру деревянную кассету.
- Не двигайся, - повторила она в последний раз и сняла крышку с
объектива.
От напряжения у Энни свело шею, на глаза, устремленные на Изабель,
навернулись слезы.
"О господи, - думала Энни, - не оставляй меня, я не вынесу твоего