"Таня Хайтман. Одержимые " - читать интересную книгу автора

дискуссия. Коллоквиум пытался осмыслить понятие романтизма, но еще больше
каждый студент пытался добиться признания у профессора Каррьера. Точно так
же, как и Леа, остальные великолепно подготовились к этому вечеру, который
сам Каррьер называл "непринужденной беседой". В любом случае, все понимали,
что каждый, кто не блеснет сегодня интеллектом, на следующее приглашение
может не рассчитывать.
Леа давным-давно смирилась с тем, что никогда больше не переступит
порог этого прекрасного дома. После встречи с Адамом ей слабо удавалось
участвовать в полемике. Она по-прежнему была под властью притягательной
силы, источаемой незнакомым мужчиной, а также была подавлена собственной
жалкой неспособностью вызвать у него хотя бы малейший интерес к своей особе.
Так и вышло: вместо того чтобы явить всем обширные познания в эпохе
романтизма, она занималась исключительно тем, чтобы не забыть о дыхании. Ей
не указали на дверь, заметив, что она является в дискуссии лишней, только
потому, что в этом доме царила вежливость.
Случайно она поймала вопросительный взгляд Язны, которая, похоже,
оправилась от очарования Адама, как только речь пошла об ее университетской
карьере. Одними губами Язна спросила:
- Что случилось?
Но Леа только покачала головой. Она и сама этого не знала.
Где-то в глубине комнаты наматывал круги Адам. Иногда Леа казалось, что
она слышит шорох штор, словно он снова принялся наблюдать за снегом.
Профессор Каррьер приглашал его присоединиться к ним, но тот только
безразлично произнес: "Может быть, позже". То, что он, несмотря на это, не
покинул комнату, прямо-таки сводило Леа с ума. И если она не слишком
ошибалась, то Каррьер испытывал нечто подобное: то и дело он обводил
взглядом гостиную, и на лице его мелькало раздражение.
- Немалое значение имеет здесь вопрос души, или как вы полагаете? -
обратился профессор Каррьер непосредственно к Леа.
Она лихорадочно копалась в памяти в поисках подходящего ответа.
- В романтизме глубины открывает тайный путь, - начала она, приводя в
порядок мысли. - Это видно на примере живописи. Живописец чувствует
произведение искусства внутри себя. По крайней мере, так говорит Каспар
Давид Фридрих, картина которого "Монах у моря" является, пожалуй, самой
известной картиной эпохи романтизма.
Прежде чем Леа успела продолжить, ее перебил Борис, агрессивный тон
которого словно хотел уверить всех в том, что Леа не права, а прав всегда
он. Потому что Борис всегда бывал прав.
- Я невысокого мнения об этом смешении искусств, когда речь идет об
абстрактных понятиях, - произнес он, пожалуй, слишком громко, подчеркивая
свои слова широкими жестами. - Литературу нельзя объяснять через живопись.
Зачем нужны определения, если все можно объяснить при помощи всего?
Леа хотела возразить ему, когда у нее за спиной раздался приятный голос
Адама.
- Любому человеку, интересующемуся духом романтизма, трудно проводить
кристально четкие границы. Картина "Монах у моря" - великолепный тому
пример. Можно даже утверждать, что она несет в себе почти все, составляющее
романтизм.
Сконфуженная Леа обернулась и посмотрела Адаму прямо в глаза. Они были
узкими - кошачьи глаза, окруженные густыми ресницами, радужка -