"Генри Райдер Хаггард. Дева Солнца" - читать интересную книгу автора

изготовленных из овечьей кожи человеком, который имел самые элементарные
познания относительно обработки подобного материала; я еще не знал, что в
этих листах скрывается ответ на многие из моих вопросов. К ним я обратился в
последнюю очередь, ибо всех нас отпугивают пергаментные рукописи; ведь их
так трудно и скучно читать. А здесь их была целая пачка, обвязанная чем-то
вроде соломенной бечевки - эта тонкая соломка напомнила мне ту, из которой
делают панамы. Но бечевка почти сгнила внизу, так же, как и нижние листы
пергамента, от которых остались лишь обрывки, хрупкие и покрытые засохшей
плесенью. Поэтому я без труда удалил эту бечевку. Оставалось только снять
обнаруженный под ней и скреплявший листы вместе какой-то толстый,
сравнительно современного вида шнур. Вплетенная в него красная нить
указывала на то, что это флотский шнур старого образца.
Освободив таким образом пачку пергамента, я снял верхний лист чистой
кожи. Под ним открылся первый лист пергамента, сплошь покрытый мелкими
буквами "черного письма" - старинного английского готического шрифта, столь
тусклого и поблекшего, что даже умей я читать английский готический шрифт (а
я не умею), то и. тогда я бы ничего не смог разобрать. Безнадежное дело!
Несомненно, в этой рукописи - ключ к тайне, но она никогда не будет
расшифрована ни мною, ни кем-либо другим. Леди с глазами лани явилась
старому Потсу напрасно; напрасно она велела вручить мне эту рукопись.
Так думал я в то время, не зная возможностей науки. Однако позже я
отнес эту толстую пачку к одному из друзей, ученому другу, чье жизненное
призвание состояло в обработке и расшифровке старинных рукописей.
- Похоже, что безнадежно, - сказал он после пристального осмотра
рукописи. - Все же попробуем, не попробуешь - не узнаешь.
Он подошел к шкафу, стоявшему в его рабочем кабинете, и вынул оттуда
бутылку, наполненную какой-то жидкостью соломенного цвета; обмакнув в ней
обыкновенную кисточку, какой пользуются живописцы, он несколько раз провел
ею по первым строкам рукописи и стал ждать. Не прошло и минуты, как пред
моим изумленным взором эти бледные неразборчивые буквы стали черными, как
уголь, словно они были только вчера выведены самыми лучшими современными
чернилами.
- Все в порядке, - сказал он торжественно. - Это были растительные
чернила, а мое снадобье имеет силу восстанавливать их в том виде, какой они
имели при первоначальном употреблении. Они останутся такими недели две, а
потом опять поблекнут. Ваш манускрипт, мой друг, весьма древний, я бы
сказал, времен Ричарда II*, но я достаточно легко его читаю. Вот послушайте
начало: "Я, Хьюберт де Гастингс, пишу это в стране Тавантинсуйу, далеко от
Англии, где я родился и куда никогда более не вернусь, будучи скитальцем,
как и предсказано руной на мече моего предка Торгриммера, каковой меч моя
мать вручила мне в тот день, когда французы сожгли Гастингс...", - и так
далее. - Здесь мой друг умолк.
______________
* Ричард II - король Англии, 1377-1399 (прим. пер.).

- Ну, так прочтите же это, ради Бога! - сказал я.
- Дорогой друг; - ответил он, - насколько я понимаю, это работа на
несколько месяцев, а за мое время - простите, что я так говорю, - мне платят
жалованье. Но я скажу вам, что нужно сделать. Все это писанье нужно
обработать лист за листом, и когда оно почернеет, нужно его