"Олег Хафизов. Кокон " - читать интересную книгу автора

Олег Хафизов

Кокон


Некоторые имена
изменены и забыты.


ЛИТЕРАТУРНЫЙ БАК

Хафизов учился литературе дней сорок, ровно столько, сколько занимает
сдача вступительных экзаменов и первой сессии заочников, и каждый день
проходил от ворот до ворот институтского двора, мимо ржавого куба для
отбросов (контейнера) с надписью ЛИТЕРАТУРНЫЙ
ИНСТИТУТ или ЛИТЕРАТУРНЫЙ ИН-Т, а скорее - ЛИТ. ИН-Т, - я не собираюсь
быть точным.
По левую руку от бака находилась столовая в стиле "баракко", а по
правую - тот самый учебный корпус, который называют домом Герцена.
Должен признаться, что дом Герцена (или его тетушки) был действительно
приятен снаружи и уютен изнутри, а был бы еще приятнее, если бы не
принадлежал институту.
В другом конусе, где находилась приемная комиссия, якобы жил
Платонов, и в момент обучения Хафизова к стене как раз прибивали доску
с соответствующими данными. Шел довольно вялый урок английского языка, на
котором несколько более или менее сведущих студентов выпендривались своими
нехитрыми знаниями к радости других, ужавшихся до нуля, и одни хотели, чтобы
их не перебивали, а другие,
- чтобы не трогали, когда всех вызвали на улицу, на этот, как его,
Тверской бульвар. Народу было не слишком много, но прилично, все больше
такие бородатые, компетентные, с пристойно-неприступными столичными минами.
Первый оратор, плюгавый вундеркинд, сразу по-недоброму рассмешил
патриотическую часть толпы картавым обращением "догогие соотечественники".
Затем выступил ректор института, еще какой-то вития и знаменитый поэт
Евтушенко.
Евтушенко был одет в какой-то невообразимо блестящий, вроде как
парчовый пиджак длиною почти до колен и говорил почти, как писал, даже еще
хуже, насчет того, что Платонов не то предвосхитил, не то предугадал наши
исторические ужасы, за что и погряз в кошмарной безвестности до тех пор,
пока мы, слава Богу, не сдернули мешковину с этой исторической каменюки. И в
этом его гениальность, до которой нам всем здесь еще срать-срать. Напоследок
Евтушенко вдруг шарахнулся сквозь толпу по своим неведомым спешным делам,
словно вспомнил о невыключенном утюге, не на шутку изумив Хафизова ростом.
Это первое и последнее литературно-историческое событие, в котором
Хафизов принял личное участие (хотя и в качестве статиста), и имел
возможность физического приближения к литературной знаменитости. В
дальнейшем он не видел (или не узнал) среди институтского люда ни одного из
тех писателей, которых показывали на фотографиях журналов и телеэкранах,
хотя, конечно, все они вращались где-то поблизости. Просто в другой раз.
"Для чего я сюда вообще-то попал?" - начал он вопрошать себя довольно