"Олег Хафизов. Кокон " - читать интересную книгу автора

скоро. Кому он был нужен со своими рукописями, если у каждого, как обрез под
полой, имелись свои собственные, и никто не собирался иначе как по
обязанности знакомиться со встречной дозой бездарности. Тем более - таланта.
В зеркало смотрят не за тем, чтобы увидеть незнакомого урода. Или
незнакомого красавца. А сюда каждый втерся с собственным кривым зеркалом
творческого одиночества.
Некоторые, кто посвежее, прямо говорили, что они гении, а вы, мол, так
себе, навоз для наших цветов.
Еще одна неприятность. Литературное студенчество оказалось гораздо
более великовозрастным, народным и мужским, чем хотелось бы.
Никто почти и не строил из себя интеллектуалов, скорее - простоватых
народных умников, а предметом любования, на лекциях были две - всего две! -
девушки на весь лекторий, и к ним невозможно было пробиться через тех же
самых активистов, что осаждали лекторов. Одна была свежеразведенная,
ладненькая, в чем-то минимальном, требующем постоянного одергивания, и белых
сапогах выше колен. Лицо и прочие детали ее внешности рассеялись вместе с
именем, но одно можно сказать определенно - она ничем не уступала жене
Хафизова, а ногами даже превосходила ее, так что вновь и вновь приходила в
голову естественная мысль: если даже в таком некрасивом скоплении людей
находится не менее двух-трех женщин, достойных его супружеского выбора, то
что же это за выбор?
Другая была совсем раскрасавица, дочь полумодного поэта-мученика,
победительница прошлогоднего московского конкурса красивых девок и, кажется,
профессионалка. Увидев это высотное сооружение подиума - цапельные ноги,
крошечную правильную головку на длинной шее, особой простоты пиджачный
мини-костюмчик, за которым угадывались иные деньги иных миров, Хафизов впал
в ту грусть, которая всегда охватывала его при виде профессиональной
красоты: слава Богу, что все они; даже с космического расстояния телеэкрана,
оказываются биологическими куклами, стоящими ровно столько, сколько стоит их
обеспечение, а что если раз, хотя бы раз в жизни это окажется не так? За нею
приходил пожилой осанистый мужик в шибко богемной алой кофте навыпуск,
который мог бы сойти за иностранца, если бы меньше бросался в глаза. Когда
его не было, она выходила прямо на Тверской бульвар, широко расставляла свои
цапельные ноги, поднимала руку и мгновенно уезжала на первой же машине, как
милиционер.
В один из последних дней учебы она зачем-то зашла в приемную комиссию,
где служил лаборантом друг Хафизова Эдик Шпанов, и расселась во всем
великолепии на кожаном диване под самым носом
Хафизова, закинув ногу на ногу и сдвинув юбку на такую захватывающую
высоту, после которой у обычной женщины начинается талия. Хафизов напрягся,
несколько раз попытался вшутиться в их институтские сплетни, но его
агрессивная ирония вряд ли способствовала тому, чтобы эта незнакомая
красавица схватила его за руку и повела к себе домой. Поэтому на следующей
лекции ему пришлось обратить внимание на ее мятую юбку, прокуренные зубы и
вульгарную громкость замечаний, как бы рассчитанных на массы.

ТЕСНОЕ ПРОСТРАНСТВО

Но досталась ему не аппетитная егоза на резвых ножках, и не ходячая
ходульная греза эротомана, а другая, толстая, в очках.