"Олег Хафизов. Феликс " - читать интересную книгу автора

Они прошли мимо раз, другой, вернулись и прошли еще раз, поближе - кружились
как стервятники над издыхающим львом, оценивая мою обороноспособность.
Наконец они взяли нас в молчаливое выжидательное кольцо, а их лидер
обратился ко мне с притворной вежливостью:
- Батя, у тебя сигареточки не найдется?
Меня взбесило не столько их явное желание меня ограбить, сколько само
обращение - батя. Какой я им батя? Я - бодрый цветущий юноша тридцати трех
лет!
- Я те, блядь, покажу сигарету! - воскликнул я, выхватил нож из руки
Стасова и помахал им перед носом главного стервятника. Всю шайку тут же
словно сдуло.
Зато на ее месте образовалась другая, более серьезная стая, которую
горлом не возьмешь и простым финским ножом не напугаешь.
Возле нас остановился милицейский автомобиль, из которого вывалила
целая группа захвата с овчарками, дубинками, наручниками, автоматами и
бронежилетами. Я спрятал нож и напялил очки, дабы придать себе более
благонадежный вид.
Эта кодла также молча оценивала нашу скульптурную группу около минуты.
Затем, похлопывая себя дубиной по левой ладони, старш/о/й подозрительно
поинтересовался относительно безжизненного Стасова:
- Это как?
- Это мы возвращаемся с дня рождения выпимши. В средней степени
опьянения, - объяснил я с максимальной интеллигентностью.
Мой ответ, очевидно, не совсем удовлетворил пытливого офицера.
- Почему он пьяный, а ты нет? - задумчиво спросил он.
- Так сложилось...
И вдруг я зачем-то протянул ему свое удостоверение.
- Адрес? - спросил милиционер, изучая удостоверение вдоль, поперек и
даже с обратной стороны.
И тут произошло чудо. Вернее, сразу два чуда. Сначала Стасов, только
что казавшийся безжизненной грудой органических веществ, четко назвал свой
адрес, а затем бойцы ОМОНа, вместо того, чтобы отметелить нас дубинами,
отпинать бутсами, заковать и бросить на ночь в камеру, мгновенно доставили
нас по адресу и пожелали доброй ночи. Только что в щечку не поцеловали.
Увы, остаток ночи и следующее утро не принесли желанного покоя.
На квартире Стасова уже собрался целый консилиум, весьма напоминающий
сцену умирания графа Безухова-старшего в художественном фильме "Война и
мир". Мать, жена, две ее сестры, шофер, еще кто-то из родни ходили на
цыпочках по полутемной квартире, звякали склянками, шушукались, а в спальне
между тем дрыхло тело непутевого редактора. Вдруг раздался долгожданный
телефонный звонок доктора, проводившего лечение Стасова в прошлый раз: все
что угодно, только не сон! Во сне он может захлебнуться собственной
блевотиной, умереть от сердечного приступа, - да все что угодно! Говорить,
тормошить, не давать покоя! Этого только и надо было трем сестрам и матери,
чтобы избавиться от собственного беспокойства. Умоляющего о пощаде Стасова
начали будить, тормошить, обтирать мокрой губкой, хлопать по колючим щекам.
Еще один бросок, еще одна попытка прорваться сквозь кольцо безжалостных
родственников, и Стасов кричит мне со слезами в горле:
- Ну ты-то хоть объясни этим уродам, что я просто хочу спать!
А я чувствую себя если не Иудой, то Петром накануне казни. Не пропел