"Олдос Хаксли. Писатели и читатели" - читать интересную книгу автора

святого чрезвычайно трудно. По этой причине Новый Завет, который в Европе
читали более широко и на протяжении большего периода, чем любую другую книгу,
породил относительно мало хороших имитаторов своего главного действующего
лица. Люди всегда предпочитали играть роли, позволяющие им утолить свои
аппетиты или свою жажду власти. Как и во времена Паоло и Франчески, любимые
герои остаются похожими на Ланцелота ─ это великие воины и великие любовники.

Quando leggemmo il disiato riso esser baciato da cotanto amante, questi,
che mai da me non fia diviso, la bocca mi bacio tutto tremante. Galeotto fu il
libro e chi lo scrisse; quel giorno piu non vi leggemmo avante.

Данте дает нам великолепный пример того, как работает эротический
боваризм.

Некоторые художественные персонажи сохраняют свою притягательность в
течение более долгих периодов, успешно сопротивляясь значительным флуктуациям
читательских склонностей и образа мыслей. Например, стендалевский Жюльен
Сорель до сих пор жив во Франции, и я с интересом узнал от
приятеля-коммуниста, что этот представитель ярого индивидуализма недавно
приобрел огромную популярность в России. Жизненность Гамлета через три с
лишним столетия остается такой высокой, что нацисты сочли необходимым
препятствовать постановке великой трагедии из опасений, что она побудит юных
немцев забыть о УгероическойФ роли, которую им теперь положено играть.

Случается, что писатели, не оказавшие влияния на образ мыслей и чувств
своих современников, начинают оказывать такое влияние после своей смерти,
когда благодаря изменившимся обстоятельствам их идеи становятся более
приемлемыми. Так, необычный сексуальный мистицизм Уильяма Блейка взял свое
лишь в двадцатом веке. Блейк умер в 1827-м; но в некотором смысле он является
современником Д. Г. Лоуренса. Наряду с Лоуренсом он оказал значительное
влияние на многих людей в послевоенной Англии и за ее пределами. Однако весьма
сомнительно, что характер этого влияния порадовал бы самих Блейка и Лоуренса.
Есть опасение, что в большинстве случаев мистические доктрины Блейка и
Лоуренса использовались их читателями только как оправдание тяги к
максимальной свободе половых отношений при минимальной степени
ответственности. Мне известно, что Лоуренс страстно негодовал против такого
использования своих сочинений; и более чем вероятно, что Блейк разделил бы его
чувства. Ирония писательской судьбы отчасти заключается в том, что автор
никогда не может сказать с уверенностью, какое именно влияние он окажет на
своих читателей. Как мы видели, книги Лоуренса служили оправданием половой
распущенности. По этой причине нацисты, придя к власти, сначала осудили их как
обычную Schmutzliteratur. Теперь же они, кажется, изменили свое отношение к
Лоуренсу, и его труды одобряются как оправдание насилия, антирационализма,
идолопоклонства и расовой теории. Бесспорно, Лоуренс хотел побудить своих
читателей обратиться от интеллектуализма и сознательного эмоционализма к
Темным Божествам инстинкта и физиологии. Но можно утверждать, что он никак не
хотел сделать из них нацистов. Книги заставляют читателей надевать личины, не
совпадающие с их истинным лицом; но эти личины могут быть очень далеки от
идеала их создателя.