"Владимир Пантелеймонович Хабур. Мирное время " - читать интересную книгу автора

Николай... ведь этого человека она любила...
Ходыча больше не могла терпеть. Она вскочила с кровати и, отдернув
занавеску, вышла на середину комнаты. Ее появление было так неожиданно, что
у Канюхина выпал из рук стакан, а Рожкин умолк на полуслове. Николай увидел
ее и побледнел.
- Подлец! - закричала Ходыча. - Так вот ты какой!
Девушка бросилась к нему и яростно ударила по щеке. Николай пошатнулся
и, схватившись за скатерть, потянул ее вниз.
Ходыча выбежала из комнаты. Гнев и рыдания душили ее, никогда она еще
так не чувствовала своего одиночества. На улице моросил мелкий осенний
дождь.
Ходыча перестала замечать Николая. Он с виноватым видом вертелся около
девушки, здоровался по пять раз в день, заискивающе улыбался. Она сухо
отвечала на приветствия, смотрела куда-то мимо Николая и молчала. Из
Наркомата она уходила, когда Николая не было поблизости. Сослуживцы
удивлялись, подсмеивались над ней, над Николаем, потом замолчали.
Как-то вечером, когда Ходыча шла домой, ее догнал Николай. Он давно не
брился, похудел, осунулся.
- Ходыча, - сказал он тихо, - каждому подсудимому дают последнее слово.
Ты должна меня выслушать.
Ходыча остановилась, резко повернулась и посмотрела Николаю в глаза.
- Хорошо, - сказала она. - Говори.
- Пойдем. - Он осторожно взял девушку за локоть и повел вдоль по улице.
Молча подошли они к обрыву. Внизу шумела река Николай быстро заговорил:
- Я приехал сюда не затем, чтобы быть счетоводом. Для этого не стоило
тащиться за тысячи километров - такое место и дома есть... Я приехал сюда,
чтобы стать большим человеком. Но для этого нужно обогнать других, нужен
случай. Я решил стать главным бухгалтером у нас в Наркомате. Это дало бы мне
положение, власть. От меня бы зависели десятки людей. Одним росчерком пера я
решал бы их судьбу, потому что финансы руководят жизнью, а бухгалтерия - это
финансы.
И вдруг, когда наш главный бухгалтер перешел в Наркомфин, к нам
назначили какого-то мальчишку из Москвы. Почему? Почему не меня?
Николай помолчал, глядя на бурлящую внизу реку. Потом снова заговорил:
- Я не мог успокоиться. Я плакал от злобы. Потом пришли друзья. Мы
выпили. Я пил от горя, от обиды на свою жизнь. Будущность... Где она?
Разрушились мои планы, надежды. Снова я был обречен просиживать дни за
скучной, неблагодарной работой, оставаться сереньким, незаметным
счетоводом... Мы пили дотемна, а вечером... Я не знал, что ты живешь в этой
комнате... Эх, Ходыча, разве я такой был там...
Молодые люди шли по тропинке над обрывом. Большие обломки гранита
поблескивали под луной. Внизу бежала шумная, вспененная река. Николай обнял
Ходычу и, прижав ее к себе, задыхаясь, сказал:
- Ходыча, помиримся. Я люблю тебя. Одну тебя.
Ходыча усмехнулась.
- Разве ты умеешь любить? Чем ты докажешь мне это?
- Чем? - Николай остановился. - Хочешь, я прыгну туда. - Он указал
вниз, на реку. Она вздрогнула и отрицательно покачала головой. Потом быстро
сказала:
- Хочу.