"Владимир Пантелеймонович Хабур. Мирное время " - читать интересную книгу автора

Николай взглянул в глаза девушки и прыгнул. Ходыча вскрикнула, упала на
колени. Внизу, на камнях лежал Николай. С криком, не разбирая дороги, Ходыча
сбежала к реке и наклонилась над упавшим. Она схватила его за руки и стала
поднимать. Николай с трудом встал и, хромая, сделал шаг вперед. Ходыча
обняла его и начала целовать глаза, щеки, лоб.
- Любимый... глупый... милый... - шептала она. Потом громко засмеялась,
села на камень, уронила голову на колени и расплакалась. Николай гладил ее
по голове и тихо говорил что-то ласковое, нежное.
В город шли, тесно прижавшись друг к другу. Николай слегка хромал -
болело ушибленное колено. Ходыча поддерживала его. У своего дома Николай
предложил девушке зайти к нему. Смущенная и немножко испуганная, она вошла в
комнату. Здесь Ходыча увидела две кровати, и нехорошее чувство на миг
поднялось в ней.
- А это чья кровать? - спросила она.
- Товарища моего. В командировке сейчас. Скоро вернется, - безразлично
ответил Николай.
Ходыча села рядом. Круглая лампа освещала стол. Маленькое окошко было
закрыто каким-то старым платком. Николай молчал. Ходыча откинулась к стене и
закрыла глаза. Как хорошо. Вечно бы сидеть вот так, чтоб рядом был
любимый...
Николай обнял девушку, привлек к себе.
Утром Ходыча пришла в Наркомат вместе с Николаем. А через несколько
дней он уехал в командировку. Девушка провожала его до последнего дома на
окраине города. Она шла у стремени, он наклонялся и целовал ее волосы, лоб.
За чертой, где кончался город, она долго стояла и смотрела ему вслед.


ГЛАВА ШЕСТАЯ

РОЖДЕНИЕ СТОЛИЦЫ

Второй день шли интернатские ребята в Дюшамбе. Слабый и боязливый Алим
поранил босую ногу о камень, начал хныкать и заявил, что хочет вернуться
домой.
- Иди! - сердито сказал Гулям. - Ученого из тебя и правда не выйдет.
Будешь пасти коров.
Алим перевязал рану и потащился домой. Остальные шли бодро, а по мосту
через Дюшамбе-Дарью даже пробежали вприпрыжку.
Наркомпрос направил Гуляма в педагогический техникум. Там студентам
выдали широкие темные пиджаки, черные ботинки и узкие брюки из материи,
которую завхоз называл "чертовой кожей".
Впервые в жизни надев пиджак, Гулям долго стоял перед зеркалом в
коридоре техникума, поворачивался, осматривал свою вытянувшуюся за последние
годы худощавую фигуру, застегивал и расстегивал пуговицы и с гордостью
проводил пальцами по едва заметному темному пуху на верхней губе. Да, можно
сказать, что он уже стал мужчиной. В этом костюме Гулям выглядел старше
своих семнадцати лет.
До начала занятий оставалось несколько дней и Гулям провел их
интересно - бродил по улицам, осматривал Дюшамбе.
Столица поразила Гуляма большими домами, у которых окна были шире, чем