"Наталья Гвелесиани. Уходящие тихо" - читать интересную книгу автора - выпотрошенное, легкое. В этих мерзких, липких потрохах стояла столбом
темная пыль, местами сгустившаяся в багровые клубы. За багровыми клубами, закрывшись рукой, от взмаха которой я инстинктивно втянула голову, плакала Вера Николаевна. Руку с туфлей, которую все-таки отняла, она отвела за спину, словно девочка, у которой могут отнять розу. Джесика напряженно носилась по зале, наполняя ее петлями вибрирующего лая. Вещи тоже словно носились по тем же петлям, покинув привычные очертания, хотя никто до них пальцем не дотронулся. Некоторые предметы словно слиплись, другие продирались друг к другу как сквозь чащу, третьи стремились изничтожить друг друга. Потом Вера Николаевна ушла в спальню и, запершись, накачивала сама грушу от аппарата давления. Когда в доме молчание, это хуже всего. Предметы зависли и встали на свои места. Джесика заглохла сама по себе. Я тоже, пока не дали по графику свет, сидела на диване без мыслей и чувств. Все было по фиг: и дом, и жизнь, и, телегероями. Утром подошла извиняться. Знаю, не виновата она, что я такая. И она не виновата в самой себе, а я - в ней. И это для меня хуже отравы, потому что тогда правде неоткуда взяться. - Мам, извини. Надо бы нам хоть в пост остерегаться словопрений. - Ладно. Помоги накрыть на стол. Посмотри-ка, отец оделся? - Бреется еще. Знаешь, я ему рубашки постирала. - Что это ты спозаранку - совесть замучила? - Как тебе картошка - не пережарила я ее наконец? - Вкусная картошка. Немного суховата, но ничего. - Рассыпчатая получилась, как ты любишь. - Ты не видела мои очки? - На холодильнике, вон, рядом с молитвенником. - Ага. Вот, посмотри... Я уже несколько раз почитала, теперь попробуй ты... Мне кажется, эта молитва как раз на сегодняшний день. И на следующей странице не плохая. - Хорошо, мам, я сбегаю за хлебом, потом разберемся. - А что, нет хлеба? Вон ломтики в хлебнице еще остались. Может, хватит на завтрак? - Мам, ломтики еще позавчерашние - их Джесике пора отдавать. Да что с |
|
|