"Валерий Гусев. Не стреляй первым ("Давите их, давите" #2) " - читать интересную книгу автора

монологи вспоминались мне в самые, как правило, неподходящие моменты.
Подобрав свои прекрасные ноги, Яна сидела на тахте, постукивала торцом
авторучки в кнопки калькулятора, делала какие-то пометки и потихоньку
заводилась, поглядывая на мои нехитрые сборы.
Я кидал в сумку носовые платки, бритву, зубную щетку, нож, отмычки.
Подумал - и туда же бросил пистолет, гранату. Всыпал две горсти патронов.
Яна пока еще добродушно, но уже сквозь зубы рассмеялась:
- Ты будто борщ готовишь. Посолить не забудь. И помешай хорошенько.
Я послушно встряхнул сумку, задернул "молнию", бросил между ручками
ветровку.
- И вновь продолжается бой? - не выдержала Яна. - Не надоело? Сколько
человек ты уже убил?
- Сколько надо, - буркнул я. - Но не человек.
- Они тебе не снятся?
- "Сколько раз ты встретишь его, столько раз и убей", - сказал любимый
когда-то тобою поэт.
- Он сказал о фашистах.
- И я о них же. От кого мы с тобой удирали из резиденции Руслана,
забыла? И что бы они с нами сделали, если бы догнали, знаешь?
Яна вскочила - с колен густо посыпалась и разбежалась по полу вся ее
канцелярия - и заорала, топнув ногой:
- Если ты спас мне жизнь, это еще не дает тебе права распоряжаться ею!
Может, хватит уже воевать? Нельзя жить одной ненавистью.
- Отчего же? Мне такая жизнь, стало быть, по нраву: наполненная,
глубокая, острая... - На всякий случай я приготовился отражать летающие
объекты.
Мне совсем не хотелось объяснять Яне, что, оставаясь дома, я снова
подвергал ее опасности. После того что мы пережили, даже Яне было бы трудно
это повторить. И мне не хотелось расставаться с ней добром. Если мы опять
поссоримся, это будет очень кстати: пусть запомнит меня злым, глупым,
упрямым и жестоким. Без сердца. Ей же будет легче, если что... Вот поэтому я
безжалостно провоцировал ее на скандал. Впрочем, она в этом и не нуждалась,
и я бы спокойно выслушал все, что она выдала обо мне, моих товарищах, о моей
работе и принципах, но то, что она бросила под занавес... Это уже перебор.
- Чего ты добился? Убил четырех негодяев. Но погиб Полковник. Из-за
тебя...
Удивительно, как может самый близкий и самый чужой человек безошибочно
определить больное место в душе и одинаково жестоко ударить в него. Правда,
с разными целями.
Я шагнул к Яне, обнял ее - она неверно поняла меня и уткнулась мне
носом в шею. Я высоко поднял ее и посадил на шкаф.
Подхватил с пола сумку и закрыл за собой дверь, в которую грохнулась
мгновением позже уродливая керамическая ваза, мирно стоявшая до того рядом с
Яной на шкафу.
Эту дверь мне уже не откроют.

До отъезда мне нужно было сделать еще одно дело. Без этого я не мог
уехать. Мне сегодня дважды об этом напомнили. Без излишней деликатности. И я
поехал в свое "Имение", бывшую дачку моей доброй тетушки, которая отписала
мне ее в своем завещании.