"Валерий Гусев. Непонятная история (Сб. "Поединок" 1982)" - читать интересную книгу автора

проговорил:
- Федор Лукьяныч, ты что? Больно тебе, что ли, сделал?
Леший замычал, справляясь, простонал от стыда, сунул лицо в ладони,
крепко потер его, будто затирал слезы внутрь, вдавливал обратно:
- Ничего, Андрей, это так - старый стал. Давай-ка костерок наладим,
успокоимся. Только слова свои обратно возьми. Всю жизнь таких не слышал,
не заслужил.
Андрей поспешно закивал (беру, мол, беру), стал суетливо ломать
сушняк, чиркать спички, стараясь не видеть страшного и жалкого лица - в
слезах, грязном медвежьем сале, крови.
Леший тяжело поднялся:
- Пойду умоюсь.
Пока его не было, Андрей сидел неподвижно, бездумно смотрел в огонь -
гнал от себя мысли, оттягивал трудное решение.
Леший подошел к костру, вытираясь выпущенным подолом рубахи, сбросил
телогрейку, сел на нее и, покопавшись в котомочке, вытащил старую
солдатскую фляжку в потертом матерчатом чехле.
- Давай-ка, Андрей, спокойно поговорим, разберемся.
- Да не о чем...
- Есть, участковый, есть, я, по правде, этого случая давно жду.
Человек ты хороший, но еще молодой, поэтому часто несправедливость
делаешь, а при твоей работе та несправедливость неисправимой может стать,
- он не торопясь отвинтил колпачок фляги, наполнил его, протянул Андрею
все еще дрожащей рукой. - Осторожней пей - спирт. Я почему так огорчился?
Первое, конечно, что ты меня вором назвал. Какой же я вор, Андрюша? Я всю
жизнь в этом лесу, я шишки гнилой для себя не вынес и другим не позволял.
А вот твой районный начальник который год лося без лицензии бьет, это как?
Погоди, слушай. Завмагу председатель разрешение дал на строевую сосну.
Ты-то должен понимать: такое разрешение только в одно дело можно
употребить, не к столу будь сказано. Значит, кому - можно, а кому -
осторожно?..
- Я не знал об этом! - перебил Андрей. -
- Не знал! Ты все обязан знать. Сеньку, дружка своего, засадил (за
дело - не спорю), Плетнева-старика вытрезвиловкой опозорил на весь колхоз,
теперь меня вот выследил, а про начальника - не знал! Правильно, такие
всегда из мутной воды сухие выходят. Я не обиделся, когда на петров, что
ли, день ты меня, буйного, из клуба вывел, а за других мне обидно. Погоди,
дай сказать, - Леший выпил, провел ладонью по рту, - ты бы вот об чем
подумал. Когда ты по селу мальцом бегал, все тебя любили, а как участковым
стал, так еще и уважать начали, но что я приметил, - он для убедительности
поднял палец, посмотрел на него, будто проверял, правильно ли говорит и
нужно ли это сказать, - приметил, что любят-то тебя уже не все. Ты
непримиримостью своей людей отталкиваешь, без разбора судишь каждого.
Скольких ты хороших мужиков на срамную доску повесил, опозорил. Может, оно
и хорошо вы придумали эту доску для пьяниц, но и здесь мера должна быть.
Не каждый пьяница - горький, а ошибиться может каждый, срыв у любого
случается. И уж если решили кого пристыдить, с умом это делайте, не рвите
человека с корнем. Карточку на вашу доску можно и с паспорта взять - чтоб
в пиджаке и при галстуке, а не выставлять человека в пьяном безобразии, в
скотском обличье, когда он в канаве валяется, чтоб за ним потом сопливые