"A.А.Гусейнов. Перестройка: новый образ морали " - читать интересную книгу автора

например, как скептики различали области действий надлежащих и собственно
добродетельных, стоики - ценности витальные и этические, И. Кант - сферу
легального и морального. Надо отличать необходимое и допустимое от
нравственно достойного и желательного. Смертная казнь допустима, на данном
этапе развития общества даже практически необходима, но она не может быть
оправдана с позиции высших этических ценностей. Несовершенны общества,
которые практикуют смертную казнь, но трижды несовершенны те из них,
которые гордятся этим.

Конкретная история советского общества повторила, заново в очень сжатые и
легко обозримые сроки проиграла общеисторическую закономерность
эмансипации морали от реальной практической жизни. Первый прорыв, как уже
отмечалось, наметился в конце 50-х годов, когда была осознана и
общественно признана относительная автономность, самостоятельность морали.
Второй прорыв произошел на рубеже 70 - 80-х годов, когда мораль была
вознесена на вершину ценностной пирамиды, стала рассматриваться как некая
сокровенная истина если не бытия вообще, то по крайней мере духовной
жизни. В обоих этих случаях процесс эмансипации морали от бытия происходил
одновременно с осознанием его (бытия) нравственной ущербности. Критика Н.
С. Хрущевым беззаконий сталинизма обязывала оторвать мораль от
политической практики, рассмотреть ее в качестве относительно автономного
уровня долженствования. Политическая реальность периода культа личности
обнажилась в таких отвратительных формах, что ее нельзя было нравственно
оправдать даже в узких рамках классовой этики. Вторая узловая точка в деле
отрыва морали от реальной действительности была связана с радикальной
критикой, нравственной дискредитацией социально-экономических и
политических процессов в истории нашего общества, всей
административно-командной системы. Словом, чем ниже падала
действительность, тем выше поднималась мораль. И вместе с тем, отказывая
действительности в своей санкции, ориентируя на критическое к ней
отношение, мораль ставит человека выше обстоятельств, выше необходимости.
Моральный идеал связан с действительностью как отрицание последней.

Когда мы говорим, что мораль нельзя понимать как служанку необходимости,
что она является ее высшим судом, то сразу же возникает опасность
морализаторства, связанного с преувеличенным представлением о роли и
возможностях морали. Морализаторство очень коварно, оно дает ложный выход
социально-критической энергии людей. В этом случае реальное решение
реальных - экономических, политических и др. - проблем на соответствующем
уровне и соответствующими средствами подменяется моральным негодованием
или, наоборот, моральным восторгом, переводится в
индивидуально-психологический план. Социальная хирургия подменяется
моральной терапией.

Проследим это на одном примере. Осмысливая нашу историю, 30 - 40-е годы,
названные сталинщиной, многие публицисты связывают все деструктивные
процессы с личностью Сталина, его жестоким восточным нравом,
индивидуальными особенностями характера, предполагаемой паранойей и т.д.
Точно так же годы застоя замыкаются на вялости, безразличии Брежнева.
Вокруг этого строятся все объяснения. Правда, некоторые авторы сделали шаг