"Лев Гурский. Опасность " - читать интересную книгу автора

сторону улицы Свободы (свобода, брат, свобода, брат, свобода!..). Уже и
Волоколамское шоссе зашуршало под скатами моего "жигуленка", и до Курчатовского
института - судя опять же по карте - осталось ехать всего ничего, а я все
пытался сообразить, как бы с помощью высшей математики и закона больших чисел
отловить этого подлого взрывника-умельца. И только когда вдали заблестел
стальной рукав Москва-реки, я вынужден был признаться в собственном кретинизме.
Непредсказуемость Партизана не вписывалась ни в одну схему. Я бы мог, конечно,
флажками отмечать на карте место каждой новой диверсии, но это был бы мартышкин
труд: Москва - слишком большой город; и даже утыкав всю карту флажками, я не
был бы в состоянии предугадать, где он нанесет следующий удар. К тому же у
Партизана имеются коллеги, вроде сегодняшних террористов с Варшавки, - и это
окончательно запутает всю мою статистику со всеми воронками, в которых, по
идее, и следовало бы (для вящей безопасности) селиться москвичам. А значит, мне
остается лишь надеяться, что Партизан совершит когда-нибудь просчет, и вот
тогда... о-о-о, тогда... Предвкушая будущую процедуру будущего ареста
поглупевшего Партизана, я сам не заметил, как вырулил на площадь Курчатова, на
которой никогда раньше не был и которую, тем не менее, почти сразу же узнал.
Ошибиться было трудно.
Бывший Институт Атомной Энергии имени Курчатова, после августовской
победы демократии отважно переименованный в Российский научный центр
"Курчатовский институт", располагался в приземистом трехэтажном особняке,
радующем глаз оптимистической желтизной своих стен. Должно быть, в пасмурную
погоду колер цвета цыплячьего пуха мог действительно повышать настроение
сотрудников этого старейшего в стране атомного "ящика". Однако в солнечный день
здание это выглядело просто до неприличия желтым, броским, как леденец, забытый
гигантским малышом посреди чахлой зелени. На мой непросвещенный вкус, это
веселенькое сочетаньице желтого с зеленым не успокаивало, но, напротив,
мозолило всем глаза.
Впрочем, узнать нужное заведение помог мне отнюдь не окрас стен (мало
ли в России желтых домов?). Все дело было в бороде - той самой, возле которой
мы сговаривались встретиться с человеком-электрофризером Павлом Валерьевичем
Куликовым. Не увидеть огромную мраморную голову с бородой, прикрепленную к
мраморному кубику постамента, было невозможно. Собственно, в первый момент я не
сообразил, что борода - и есть борода. Несколько секунд мне казалось, что у
гигантского размера Головы Профессора Доуэля почему-то сразу две шеи, причем
вторая растет прямо из подбородка. Этот анатомический феномен чуть не привел
меня в замешательство, пока я не присмотрелся повнимательнее - и тогда все
встало на свои места. Неизвестный скульптор, изображая академика Курчатова,
явно вдохновлялся сказкой А. С. Пушкина "Руслан и Людмила" - той ее частью, где
главный персонаж боролся с Головой. Теперь же мраморный постамент, вознеся
Голову на высоту в полтора человеческих роста, избавлял бородатого богатыря от
конных или пеших наездов. В новых условиях поединок был уже элементарно
невозможен: ни одно копье бы не дотянулось до исполинской ноздри монумента.
Правда, и теперешнему Руслану сейчас не до поединков с мраморными колоссами на
окраинах Москвы - работа в Верховном Совете отнимает у бедняги все силы...
Я припарковал свой старенький "жигуль" у самого входа в желтый дом -
между серебристой "тойотой" и салатного цвета "ниссаном", ухмыльнулся
собственной честной автобедности (зато не угонят!) и проследовал в вестибюль в
РНЦ (бывш. ИАЭ). Вестибюль знаменитого института, где уже полвека билась
атомная мысль Всея Руси, меня разочаровал. Больше всего это было похоже на