"Лев Гурский. Опасность " - читать интересную книгу автора

активность секта Лабриолы стала проявлять в пору, когда в Верховном Совете
вылупился странный законопроект, касающийся ограничения прав представителей
"нетрадиционных религиозных учений". Законопроект, первоначально не имевший
шансов собрать необходимое число голосов, после инцидентов в Елоховском и
особенно в Сергиевом Посаде стал приобретать в парламенте все больше
сторонников, озабоченных - как писала пресса - "засильем мистицизма, сатанизма,
экуменических ересей и привозного из-за океана протестантизма". Мой
единственный и не очень надежный контакт в Службе внутренней безопасности
Московской патриархии, белобрысый и флегматичный отец Константин по моей
просьбе попробовал что-то выяснить по своим каналам. Но кроме слуха о том, что
елоховский настоятель был заранее предупрежден о вторжении оранжевых, ничего
раздобыть ему не удалось. Слух же, как известно, к делу не подошьешь. А ко
времени заключительных дебатов в Верховном Совете по злополучному законопроекту
и сам отец Константин неожиданно получил новое назначение и отправился защищать
дипломатические интересы Патриархии то ли в Грецию, то ли в Черногорию. Закон
таки был принят парламентом подавляющим большинством голосов - как раз накануне
запланированных гастролей в России американской телезвезды пастора Генри
Абрахамса, которые, разумеется, теперь состояться не могли. "Можно закрывать
дело?" - осведомился я, придя к генералу Голубеву с порядком распухшей папкой в
руке. "Ну отчего же? - вяло возразил мне Голубев, рассеянно пролистывая досье.
- Кое-что ты откопал... Насчет денег любопытно, и про транквилизаторы... СВБ
Патриархии тут, конечно же, ни при чем, но... В общем, имеет смысл,' наверное,
брать этого Клюева..." Пока я выбивал прокурорскую санкцию, Сияющий Пророк
Лабриола элегантно ушел из-под юрисдикции Минбеза, откочевав вместе со своими
оранжевыми хламидами на Западную Украину. У тамошних властей как раз тогда
начинались проблемы с униатами, и я не сомневался, что украинская гастроль
Клюева в финансовом отношении пройдет удачно. Дело же так и осталось
незакрытым; я его из принципа не закрывал, держал под рукой как напоминание о
собственной бездарности.
Что же касается дела "Мертвой головы", то совесть моя была тут чиста.
Как только стало ясно, что фермерское хозяйство под невинным названием
"Цветочное" (50 км от окружной) используется столичными наци как перевалочный
пункт и тренировочный лагерь, я, что называется, "продавил" срочный выезд на
место спецгруппы и получил вагон неоспоримых улик и для 64-й, и для 74-й
статей. Факты были столь очевидными, что я не отложил папки с "Мертвой головой"
на архивные полки - сразу после ареста всех шести молодчиков - лишь из любви к
порядку. Но что-то стало стопориться у моих дорогих коллег, куда-то стали
рассасываться - как опухоли после сеанса патентованного телемага - неоспоримые
улики, а сами молодчики, взятые с поличным на полигоне, за разметкой грудных
мишеней, имея на плечах черную эсэсовскую униформу и в руках полтысячи
мелкокалиберных патронов к самодельным "шмайссерам", из фашиствующих подонков
стали превращаться в заблудших овечек. Которые, оказывается, не тренировались,
а играли. И не списки они составляли, кого из политиков им раньше шлепнуть, и
не маршруты движения правительственных кортежей они изучали, а так, баловались
"казаками-разбойниками". В конце концов, только один из всей шестерки получил
ерундовый год общего режима, а остальных, подержав, выпустили обратно в их
"Цветочное". Взяв с них, с бедняжек, правда, штраф в размере трех минимальных
окладов и погрозив укоризненно пальцем. И скажите еще спасибо, что "шмайссеры"
им не вернули с извинениями... Мог ли я при таком раскладе считать это дело
закрытым? Нет - и поэтому две папки с надписью "Мертвая голова" тоже покамест