"Лев Гурский. Поставьте на черное " - читать интересную книгу автора

Сухарева пробежала крайне неприязненная гримаса. - Ты мне скажи про внешний
вид. Ну, там обложка, картинки, фото и все такое. Как тебе?
- Так себе, - коротко ответил я. Коротко и вполне искренне.
Издательство "Время" исполнили президентский заказ далеко не самым лучшим
образом. По крайней мере, господин Гринюк мог бы не жадничать и выпускать
на финской бумаге тираж, а не только первые две тысячи. В результате как
раз эти две тысячи по договору "Межкниги" ухнули куда-то за рубеж, а нам
досталось все остальное - тома, отпечатанные на грязно-серой бумаге. Про
скверно припрессованный целлофан я уж не говорю...
- Именно, - согласился генерал-полковник. - Говенненько вышло. И вот
сейчас появилось мнение, что надо выпустить новое издание. Исправленное и
дополненное, как говорится. Красивое и недорогое...
В кратких и энергичных выражениях Сухарев поведал мне, что теперь
решено обратиться не к государственному, а к частному издательству.
Кандидатура "Тетриса" выплыла буквально на днях. Потому-то
генерал-полковник и принял решение пригласить специалиста, то есть меня.
Чтобы специалист, значит, хорошенько проверил: не водится ли за
издательством каких-нибудь больших и малых грехов, способных бросить тень
на автора переиздающихся мемуаров.
"Просмотри все .их последние книги, - инструктировал меня главный
президентский страж. - Проверь, что за авторы. Нет ли сомнительных. Ну, там
порнографии или какого еще свинства. Если сядем в лужу накануне выборов, то
сам знаешь, что будет. Понял?" Я слушал генерал-полковничьи инструкции,
время от времени надувал щеки и кивал, а сам думал, что сесть-то в лужу
легко даже после десятка проверок и просмотров. Кому-кому, а мне был хорошо
известен прошлогодний казус с первым изданием президентских мемуаров.
Гринюковкское "Время" имело права только на территории СНГ, мировые же
права были закуплены крупным германским концерном "АБ-Ферлаг". В переводе,
подготовленном немцами, оказалась не просто смешная, но идиотская опечатка:
вместо слова "аффект" возникло слово "аффе", что по-немецки означает
"обезьяна". В результате пострадал один из эпизодических персонажей
президентских мемуаров - парламентарий Маслов. Бедный депутат, в состоянии
аффекта рванувшийся к трибуне, превратился в разъяренную обезьяну. Сверить
тексты никто не удосужился, и пошло-поехало. Вся Европа, Азия и Америка
делали переводы уже с немецкого издания, а потому каждый переводчик
мемуаров в каждой стране изощрялся по-своему. В датском варианте Маслов
стал "атакующей обезьяной", в польском - "неистовой обезьяной", а в
японском - почему-то "плешивой макакой". Больше всего фантазии проявил
американский переводчик, обозвавший Маслова "яростным Кинг-Конгом", что
было уж совсем далеко от правды жизни: парламентарий был плюгав и по своим
кондициям напоминал в лучшем случае рядового шимпанзе. Ситуация усугубилась
тем, что Маслов был членом какой-то международной комиссии парламента и
довольно часто ездил за рубеж в составе наших делегаций. Во время
очередного такого визита, совпавшего с выходом американского издания
мемуаров, жертву опечатки и взяли в оборот штатовские журналисты. Как
назло, Маслов оказался человеком без юмора, закатил истерику и, наконец,
подал в суд на Президента... Об этой душераздирающей истории я знал со слов
моего друга Эндрю Франкфурта-литературного агента, который имел несчастье
выступать посредником между нашей стороной и немецким "Ферлагом". Ни в чем
не повинного Франкфурта едва не сделали стрелочником, намереваясь повесить