"Лев Гурский. Игра в гестапо [B]" - читать интересную книгу автора

Курочкин понял, что пропал. Фашистов оказалось двое.

3


В детстве Дмитрий Олегович прочитал довольно много книжек и посмотрел
немало фильмов про Великую Отечественную войну, а потому более-менее
представлял себе, как должен себя вести партизан на допросе. Стоять прямо,
презрительно ухмыляться в лицо врагу и, если повезет, плюнуть. Ну, и,
разумеется, ни за что не выдавать военную тайну.
Все эти полезные знания Курочкину теперь ничуть не помогали. Например,
стоять прямо у такой каменной и шершавой стены было и

тоскливо, и неудобно. Ухмыляться каким-либо образом Дмитрию Олеговичу
казалось неловко, а плюнуть в лицо человека, пусть и оккупанта, он никак не
мог себя заставить. Кроме того, наверняка он бы не доплюнул или не попал, и
это было бы еще хуже, потому что выглядело бы не героически, а глупо.
Совсем плохо обстояло дело с тайной.

Как ни старался Курочкин вспомнить, знает ли он расположение какой-
нибудь военной базы или партизанского отряда, чтобы честно держать свое
знание в тайне, ничего в голову ему не приходило. Да и оккупанты пока не
спешили приступать к допросу, лениво переговариваясь о чем-то

о своем, страшноватом и непонятном.
- Как ты думаешь, он зачтет нам его? - спрашивал второй из фашистов,
искоса поглядывая на партизана Курочкина.
- Должен засчитать, - задумчиво отвечал первый, массируя раненую ногу.
Оболочка металлического яйца нанесла врагу некоторый урон в живой силе, но,
как выяснилось, незначительный. Зато и фашист расплатился с Дмитрием
Олеговичем за урон не пулей из "парабеллума" (или какой там у него был
пистолет?), а всего лишь краткой оплеухой. Оплеуха, как и предыдущая
зуботычина, уверили Дмитрия Олеговича в том,

что к миру бредовых видений, духов, теней и призраков ни тот ни другой
из фашистов отношения не имеют. И этот факт, доставив абстрактное
удовлетворение Курочкину-медику и Курочкину-материалисту, Курочкина- жертву
не очень-то обрадовал. Когда человека прислоняют к стенке, ему куда приятнее
считать, будто все это происходит в страшном сне, но не в реальности.
- А это тот? - вдруг усомнился фашист номер два.
- Ясное дело, тот, - пожал плечами легкораненый оккупант. - А кому
здесь быть, как не ему? Все сходится...
- M-м... - разлепил непослушные губы партизан Курочкин. - Их бин... Я
есть... Я не тот...
- Умолкни, папаша, посоветовал Дмитрию Олеговичу оккупант номер один. -
Попался - так молчи. Заговоришь, когда будет надо.
Последнее прозвучало весьма зловеще.
- Я не тот, - упрямо повторил Курочкин, сообразив, что в этом его
единственный шанс на спасение из ужасного подвала. - Их бин другой...
Легкораненый фашист, прихрамывая, подошел поближе и отвесил Курочкину