"Лев Гурский. Игра в гестапо [B]" - читать интересную книгу автора

бред, даже самый разветвленный, не мог бы сопровождаться таким металлическим
грохотом. Слуховые иллюзии, как правило, тише и скромнее: "тук-тук", но не
"ба-бах"! Следовательно, это не бред.
Сделав столь глубокое умозаключение, Дмитрий Олегович моментально
взвился с места, опрокидывая куда-то вбок железный каркас своего недолгого
убежища. Ага! Сам оккупант, похоже, не ожидал, что из металлического яйца
жертва вырвется с такой скоростью, и теперь пожинал плоды своего
оккупантского легкомыслия. Звон и скрежет ржавого железа смешались с громким
ойканьем: очевидно, бывшую галлюцинацию крепко зацепило по ноге.
"Вот тебе и киндерсюрприз! - мстительно подумал на бегу Курочкин,
чувствуя себя едва ли не партизаном, подорвавшим вражеский состав. -
Получай, фашист, гранату!"
Слыша за спиной сдавленную ругань сразу на двух языках, Дмитрий

Олегович понесся в обратном направлении, в сторону спасительного выхода
из подвала. Перед ним вновь промелькнули пачки журналов, битый кирпич,
бутылки из-под "Пепси", картонные ящики, шкаф, проволочное заграждение
панцирной сетки, вешалка, прут арматуры...
Курочкина предали его же шлепанцы.
В ту секунду, когда до двери оказалось рукой подать, один тапок
внезапно соскочил с левой ноги и умчался влево. Дмитрий Олегович моментально
потерял темп и, как аист, запрыгал на одной ноге. В принципе добежать ничего
не стоило и так, однако страх предстать перед лицом супруги в одном тапочке
затмил все остальные опасения. Валентина любила допросы с пристрастием,
многочасовые и дотошные. Стоило ей заподозрить, что Курочкин расстался с
частью туалета при отягчающих обстоятельствах - и судьба потенциального
изменника была бы крайне незавидна. В прошлом году, когда Дмитрий Олегович
имел неосторожность потерять носовой платок, Валентина раскрутила целое дело
о подкопе под семейные устои и, будь ее воля, профилактически придушила бы
слегка мужа по примеру венецианского мавра. Исчезнувший шлепанец в семейном
УК потянул бы лет на десять без права переписки. Курочкин припомнил
прокурорский взгляд жены, содрогнулся и бросился ловить сбежавшую обувь.
Фашист, подраненный железным яйцом, кряхтел и ругался еще где- то в
отдалении, так что Дмитрий Олегович вообразил, что все-таки успеет спасти
тапок и спастись самому.
Однако из двух зайцев сумел отловить лишь одного.
- ...Вас ист дас?
Фигура в черном мундире, сапогах и фуражке с мертвой головой неожиданно
обнаружилась не сзади, но впереди.
- Бежать? - ухмыльнулась фигура и отвесила Курочкину легкую зуботычину.
- Это есть нихт гут.
Зуботычина окончательно отрезвила Дмитрия Олеговича: галлюцинации, как
правило, не распускают руки.
- Я... Их бин....- промямлил Курочкин. Его смущало лишь волшебное
перемещение фашиста в пространстве подвала. Но и этому тут же нашлось
разумное объяснение.
- Не выпускай его, падлу! - раздалось сзади. - Хальт ему по башке!
Фигура легонько ткнула в живот Курочкина пальцем в черной перчатке и
приказала:
- Стоять.