"Лев Гурский. Игра в гестапо [B]" - читать интересную книгу авторамонтировкой, и что-то злобно орал. Сперва Дмитрий Олегович увидел только
гневно распахнутый рот, а потом явились звуки. Шофер костерил Курочкина самыми последними словами. Если бы не отличные тормоза у этой автобусной развалюхи (кто бы мог подумать?), Дмитрий Олегович, интеллигент гнилой, хрен моржовый, паскуда, был бы уже на том свете. "Чуть-чуть не считается, - тупо подумал Курочкин. - Пока я - на этом свете. А Надежда умерла". - Она умерла... - зачем-то сказал он вслух. Шофер, вероятно, не был сволочью. Присмотревшись к Курочкину, он оборвал на полуслове цепочку заковыристых шоферских ругательств и перестал махать своей монтировкой. - Хрен с тобой, - пробурчал он. - Чего с тобой, лунатиком, говорить! Давай-ка я тебя подвезу, а то кто другой тебя угробит и сам сядет... Ну, куда тебя подбросить? Так и быть, подкину задаром... Куда? - Все равно, - безразлично сказал Курочкин. - Она умерла. - Псих... - буркнул водитель и легонько подтолкнул Дмитрия Олеговича к гармошке передней двери. - Я еду до Павелецкого, подойдет? - Подойдет, - эхом отозвался Дмитрий Олегович и послушно полез в салон автобусика. "Все возвращается на круги своя, - мысленно проговорил он. - Опять Павелецкий, опять. Значит, кому-то так надо..." - Эй, лунатик, - шофер забрался в салон вслед за Курочкиным. - Ты вещички только свои не разбрасывай на дороге. А то очухаешься потом, скажешь: водитель упер... С этими словами шофер сунул в руки Курочкину чуть было не позабытую на Проклятый "дипломат" с четвертью миллиона долларов. 13 Бывший инженер-путеец, а ныне павелецкий бомж по прозвищу Филин зарычал во сне и повернулся на другой бок. Серая рогожка съехала набок. Филин вяло зашарил рукой, не просыпаясь, нащупал край своего одеяла, натянул его повыше. Курочкин, сидящий рядом, испытал вдруг чуть ли не зависть к этому оборванному деду. У Филина все просто: днем - здоровый сон, ночью - поиски пустых бутылок, в дни праздников - приемник-распределитель. Размеренная жизнь без особых приключений. Простая, как амеба. Ясная, словно лунная ночь в горах. Всего лишь несколько часов назад жизнь Дмитрия Олеговича казалась почти такой же размеренной и уж ясной наверняка. Сон, работа, Валентина, домашняя лаборатория. Круговорот вещества в природе. Пока Курочкин с горем пополам вписывался в этот идеальный круговорот, он мало чем отличался от обычных людей, может быть, только бутерброд Курочкина чаще, чем надо, падал маслом вниз. В самом худшем случае Дмитрий Олегович мог потерять мизерную сумму, выданную для похода в магазин, и получить за это серьезную выволочку - но опять-таки в пределах заранее заданного круговорота. Стоило же ему хоть на минуту соскочить с витка, пусть ненадолго зависнуть в неопределенности - как вместо проблем неприятных, но привычных, возникали громадные черные дыры, куда со |
|
|