"Лев Гурский. Игра в гестапо [B]" - читать интересную книгу авторатрюмо.
- Только после вас, - заупрямился Дмитрий Олегович, не трогаясь с места. Сегодня его назвали ШЕФОМ, а он знал, что капитан покидает тонущий корабль последним. Или гибнет в пучине, стоя на мостике при всем параде. - Вперед, вперед, я за вами! - Очень решительно белокурая красавица подтолкнула своего капитана Курочкина к черному ходу. - Давайте, я прикрою... - Эй, вы там! - послышался из-за входной двери знакомый бас господина Седельникова. - Пусть выйдет паршивка с деньгами, и разойдемся по-хорошему. "Как бы не так!" - ответил про себя Курочкин, пробираясь между мебельными островками. Он слышал, как вслед за ним быстро следует девушка. В дверь застучали что есть мочи, и, судя по треску, она стала заметно прогибаться... Тью-тью! Зазвенело оконное стекло, и сразу осыпалась разбитая люстра, обдав Курочкина веером мелких осколков: пока Седло отвлекал их внимание у дверей, . кто-то из его гоблинов обстрелял их через окно. - Сукин ты сынок! - почти весело пробормотала позади блондинка и, должно быть, пальнула в ответ: комната наполнилась звуками выстрелов, уже другими по тону, выше. Звонко взорвалось еще одно окно, над головами вновь пробушевал стеклянный буранчик, почему-то легкий, как пыль. Тью-тью-тью! Звуки ответной пальбы неожиданно оборвались. - Дима... - прошелестел очень тихо голос блондинки. - Беги... те... вдохнуть и не выдохнуть. Случилось непоправимое. Прекрасная Надежда, девушка с картинки, сказавшая сегодня Курочкину "мы с вами", лежала на полу неподвижно. Крови было так много, что, казалось, она вытекла вся, до капли, и в артериях и венах ее не осталось. Но прекрасные глаза еще жили, губы еще шевелились. - Бе-ги-те... - отчетливо повторила белокурая красавица. - Ко-му... го-во-рю... начальник... Глаза ее закрылись, пальцы разжались, и бесполезный пистолет со звоном упал на пол. "Застрелите меня, не поверю..." - внезапно вспомнил Дмитрий Олегович ее фразу из разговора. Легкомысленно брошенная приговорка стала судьбой. "Она не поверила. Ее застрелили. А он, Курочкин, - снова жив. Вечный свидетель чужих несчастий, игрушка Фортуны, путаник, верный муж, невезучий дурак... Что было дальше, он так и не смог потом в точности припомнить. Кажется, он бежал по каким-то шатким и затхлым лестницам, по гулким пустым коридорам, по переходам, обшитым гнилыми трухлявыми досками. Кажется, он плакал на бегу, но, возможно, ему это чудилось. Потому что, когда он пришел в себя, глаза его были сухими. Он стоял прямо посреди дороги и бессмысленно водил пальцами по рифленому радиатору маленького, похожего на желтого майского жука, автобусика. Вверх - вниз. Вжжик - вжжик. Трень - брень. Шофер автобусика, мощный детина, бегал вокруг него, размахивая |
|
|