"Лев Гурский. Игра в гестапо [B]" - читать интересную книгу автора

трюмо.
- Только после вас, - заупрямился Дмитрий Олегович, не трогаясь с
места. Сегодня его назвали ШЕФОМ, а он знал, что капитан покидает тонущий
корабль последним. Или гибнет в пучине, стоя на мостике при всем параде.
- Вперед, вперед, я за вами! - Очень решительно белокурая красавица
подтолкнула своего капитана Курочкина к черному ходу. - Давайте, я
прикрою...
- Эй, вы там! - послышался из-за входной двери знакомый бас господина
Седельникова. - Пусть выйдет паршивка с деньгами, и разойдемся по-хорошему.
"Как бы не так!" - ответил про себя Курочкин, пробираясь между
мебельными островками. Он слышал, как вслед за ним быстро следует

девушка. В дверь застучали что есть мочи, и, судя по треску, она стала
заметно прогибаться...
Тью-тью!
Зазвенело оконное стекло, и сразу осыпалась разбитая люстра, обдав
Курочкина веером мелких осколков: пока Седло отвлекал их внимание у дверей,
. кто-то из его гоблинов обстрелял их через окно.
- Сукин ты сынок! - почти весело пробормотала позади блондинка и,
должно быть, пальнула в ответ: комната наполнилась звуками выстрелов, уже
другими по тону, выше. Звонко взорвалось еще одно окно, над головами вновь
пробушевал стеклянный буранчик, почему-то легкий, как пыль.
Тью-тью-тью!
Звуки ответной пальбы неожиданно оборвались.
- Дима... - прошелестел очень тихо голос блондинки. - Беги... те...
Курочкин испуганно обернулся - и словно бы попал в безвоздушную яму, не
вдохнуть и не выдохнуть.
Случилось непоправимое.
Прекрасная Надежда, девушка с картинки, сказавшая сегодня Курочкину "мы
с вами", лежала на полу неподвижно. Крови было так много, что, казалось, она
вытекла вся, до капли, и в артериях и венах ее не осталось. Но прекрасные
глаза еще жили, губы еще шевелились.
- Бе-ги-те... - отчетливо повторила белокурая красавица. - Ко-му...
го-во-рю... начальник...
Глаза ее закрылись, пальцы разжались, и бесполезный пистолет со звоном
упал на пол. "Застрелите меня, не поверю..." - внезапно вспомнил Дмитрий
Олегович ее фразу из разговора. Легкомысленно брошенная приговорка стала
судьбой. "Она не поверила. Ее застрелили.
А он, Курочкин, - снова жив. Вечный свидетель чужих несчастий, игрушка
Фортуны, путаник, верный муж, невезучий дурак...
Что было дальше, он так и не смог потом в точности припомнить. Кажется,
он бежал по каким-то
шатким и затхлым лестницам, по гулким пустым коридорам, по переходам,
обшитым гнилыми трухлявыми досками. Кажется, он плакал на бегу, но,
возможно, ему это чудилось.
Потому что, когда он пришел в себя, глаза его были сухими.
Он стоял прямо посреди дороги и бессмысленно водил пальцами по
рифленому радиатору маленького, похожего на желтого майского жука,
автобусика. Вверх - вниз. Вжжик - вжжик. Трень - брень.
Шофер автобусика, мощный детина, бегал вокруг него, размахивая