"Ольга Гурьян. Край Половецкого поля " - читать интересную книгу автора

- Говоришь, не прочесть ей письмо? Простое-то письмо, понятно, не
каждый сумеет прочесть. А мы напишем твоей матери волшебное письмо. Не
простое, а заговоренное, к волшебной стреле прикрепленное. Взовьется стрела
под небесами, пронесется письмо над лесами, отселе и дотоле, до самого
твоего села. Само письмо к матушке прилетит, само ей на колени ляжет, а как
возьмет она его в белы руки, само оно себя вслух человечьим голосом прочтет.
Ядрейка хотел было заговорить, да Еван так зыркнул на него, что Ядрейка
прикусил язык. Сел он на пенек, одну ногу вкруг другой переплел, длинный
подбородок в ладони упер, хмурится, а молчит.
- Эньди-дрэньди, - шепчет Еван.
Срезал с орешника прямой прутик, снял с него кору, один конец заострил,
к другому - деребеньди! - привязал пучок птичьих перьев. На ладони эту
стрелу взвесил - есть ли в ней равновесие, прямо ли полетит - и спрашивает
Вахрушку:
- Что писать-то будем?
Вахрушка смотрит будто зачарованный. Рот таково широко открыл, сейчас,
гляди, ворона залетит. Он у Ягуши всяких чудес наслышался, его волшебной
стрелой не удивишь. Поверил он в нее, говорит:
- А напиши: я, мол, скоро вернусь, гостинцев привезу.
Еван острым ножиком царапает на стреле знаки, шепчет:
- Веди, аз, Вахрушкиной матери... - А дальше так тихо зашептал, что и
не поймешь ничего.
- Ты напиши, пусть не плачет. Пусть мышеписка, куроклика остерегается.
Чтобы здоровая была! - говорит Вахрушка.

Ядрейка от злости пальцы себе ломает, суставами хрустит, под нос себе
бормочет:
- У, собака, старый пес!
Еван не обращает внимания на эту брань. Отломил он ореховую гибкую
ветку, концы веревочкой соединил - получился лук. Наложил он на лук
волшебную стрелу, натянул тетиву до самого уха, спустил ее. Улетела стрела в
поднебесье.


Глава одиннадцатая ЛОДКА

Вахрушка старается, пляшет, сапожками стук-стук, подковками звон-звон.
На дудочке засвиристит - всех птиц перечирикает, тюр-люр-лю. Рожи кривит -
со смеху помрешь, за словом в карман не лезет, бойкий парнишка, золотой
мальчишка, цены ему нет!
Старается Вахрушка - отрабатывает свой долг Евану. А уж лето настало,
луга стоят зеленые, цветами расцвеченные, хлебные колосья налились,
позолотились. В ожидании богатого урожая люди все добрые. Котомки за спиной
у Евана, у Ядрейки опять наполнились пуще прежнего. Уже тяжелы стали, плечи
натирают. А Еван говорит:
- Нет, мало еще! Погоди, Вахруша!
И все дальше и дальше уходят они на полдень, от родимого Вахрушкиного
села прочь.
Лесов дремучих уже нет, один перелески. И селения чаще.
А нехорошие тс селения. Где избы пусты стоят, брошены - народ весь