"Георгий Гуревич. Иней на пальмах" - читать интересную книгу автора

- В Штатах не платят таких денег, - отвечали старшие.
- Попробуй найди там работу! Аллэн расскажет тебе, как это легко.
- Работать нигде не сладко...
Много позже я задал Фредди тот же самый вопрос: для чего, собственно,
Чилл устроил свое бюро на Пальмовых островах, в чужой стране?
Фредди только рассмеялся.
- Шеф знает, что делает! - сказал он. - В Штатах он на виду. Там сотни
прогрессивных газетчиков. Всем рот не замажешь... Мистер Чилл получил
субсидии? На что? На научные исследования? На какие? А тут Чилл - полный
хозяин. Он господин Доллар. Что он делает у себя за колючей проволокой?
Нас не касается - он платит долларами. Здешний президент сам примет меры,
чтобы охранять покой шефа.
Конечно, Фредди был прав. Все мы были "господа Доллары" в этой стране.
Не только шеф, но и Фредди, и Джонни Младенец, и я, и даже монументальные
охранники на пристани. Один из них сказал мне как-то:
- Какой смысл ехать в Штаты? Кем я буду там? Вышибалой в баре, рабочей
сардинкой в метрополитене? А здесь я не сардинка, я господин Американец...
Эй ты, черномазый, посторонись, ослеп, что ли?..
В полдень, окончательно осовев от жары, мы прекращали работу.
Начинались томительные часы дневного перерыва - от 12 до 6. Можно было,
игнорируя акул, отправиться купаться, можно было сидеть в комнате, завесив
окна мокрой простыней, киснуть от жары и вслух ругать шефа, тропики,
самого себя, безработицу и Фредди. Можно было, наконец, вышибая клин
клином, провести шесть часов за стойкой в буфете, изобретая необыкновенные
коктейли и посмеиваясь над хвастливыми россказнями Джонни о его
воображаемых романах.
Я обычно предпочитал первый способ, а наш молчаливый начальник Клэй -
последний. Ровно в двенадцать он забирался на вертящийся табурет перед
стойкой и начинал, как он выражался, атаку на приступ малярии. Часа два
шла ожесточенная молчаливая борьба между алкоголем и лихорадкой. Клэй
глушил болезнь страшными смесями из рома, лимонной кислоты и чистого
спирта (никто из нас не мог их даже пригубить). Затем, после долгой
борьбы, спирт побеждал и болезнь и больного. Клэй, размякнув и опьянев,
впадал в философическое настроение. Пригорюнившись, он подсаживался к
подчиненным и смущал их трудными вопросами.
- Зачем я пью? - спрашивал он. - Зачем работаю? Зачем живу? Отчего меня
не выгонят? Не знаете?.. Эх вы, молодежь!..
По вечерам Клэй не работал. В лучшем случае он дремал у себя за столом,
подложив под щеку "Справочник железобетонщика". Все начальство знало это,
вплоть до шефа, но Клэя не трогали. Он был в своем деле артистом, и все мы
разводили руками, когда Клэй двумя словами разрешал безвыходные, казалось
бы, затруднения.
Пьянство Клэя имело неожиданные последствия для меня.
Это было примерно через месяц после моего приезда. Уже месяц я
рассчитывал фундаменты и балки для каких-то неведомых сооружений, которые
обозначались у нас: "корпус А, корпус В, корпус X" и т.д. Для чего эти
корпуса, никто не знал, да и не спрашивал. Мы получали двойное жалованье
не за любопытство.
Но вот однажды вечером, когда воздух был, как парное молоко, а на
темной глади океана золотилась лунная дорожка, кто-то вызвал Клэя к