"Георгий Гуревич. Борьба с подземной непогодой ("Знание - сила", 1954, № 10-11, 1955, № 2-4)" - читать интересную книгу автора

бывало, на тройке с колокольчиком, да в зимнее время, да в сорокаградусный
мороз... на весь тракт моя упряжка первая. Какие кони были - звери! Чуть
зазеваешься - вывалят в сугроб, или в полынье искупают. Вожжи в руках, как
струны. Не езда - песня. А что ваш самолет? Печка на крыльях - жестяной
ящик. Дернул за рычаг, он идет, дернул за другой - садится. Никакого тебе
геройства".
Все рассмеялись. Грибов тоже улыбнулся нехотя, но насторожился.
- К чему эта басня? - спросил он.
- Сдается мне, - сказал летчик с расстановкой, - что вы, товарищ
Грибов, из породы этих самых ямщиков. Вы говорите: "Гений, мыслитель,
догадка, этакая игра ума, скачки с препятствиями". Верно, люди в прошлом
ездили на перекладных, мучились, но ездили. Но ведь с техникой дальше
уедешь, товарищ Грибов, как вы думаете?
Начальник станции пожал плечами.
- Отставной ямщик Грибов, - сказал он с невеселой усмешкой, -
сомневается, чтобы какая-нибудь машинка могла заменить талант и знания.
Пока что мы видим только туфы и лавы Самолеты летят по трассе, проложенной
ямщиками, товарищ пилот.


7.


ВОЗМОЖНО, была еще одна причина, усилившая неприязнь Грибова. Причина
эта называлась Таисией Вербиной, или попросту Тасей.
В чинных семьях, где нет детей, жизнь идет размеренно, но скучновато.
На бездетной вулканологической станции Тася выполняла одновременно роль
заботливой хозяйки и роль единственного ребенка. По утрам, когда в сенях
слышался ее тонкий голосок, в комнатах становилось светлее, словно солнце
проглядывало сквозь заиндевсвшее окно. Днем вдруг среди занятий в
лабораторию доносились обрывки песен. У Таен не было голоса, но песня
рвалась у нее из души, от избытка молодости, бодрости и здоровья. И,
слушая ее, расплывались в улыбке стареющие Спицины, переставал хмуриться
раздражительный летчик, даже Грибов, ревнитель дисциплины, не прерывал
неуместных рулад.
Тася была только помощницей, самым необязательным человеком на станции,
но без нее не обходилось ни одно дело. Тася наклеивала этикетки, Тася
переписывала начисто журналы, вычерчивала схемы для диссертации Грибова,
раскладывала по папкам протоколы и пленки Виктора, без нес он все растерял
бы и перепутал. И когда обугливались пирожки Катерины Васильевны, кто
спасал их, как не Тася?.. И когда никто не хотел слушать Петра Ивановича,
кто задавал вопросы, кто изумлялся? Опять-таки Тася. Без нее и
рассказывать было неинтересно. Тася, подержи! Тася, найди, Тася,
приготовь. Все исполнялось быстро, точно, с охотой, без малейших
возражений. В крайнем случае, Тася позволяла себе сказать: "Если можно,
немножко погодя..".
Тася выросла в соседней деревне, кончила среднюю школу в районном селе
и нигде не бывала дальше Петропавловска. Она видела в своей жизни пароходы
и автомашины, а поезд и трамвай - только в кино. До 19 лет она ездила
только на собаках, затем ей случилось подняться на самолете. Тася была