"Решад Нури Гюнтекин. Клеймо" - читать интересную книгу автора

шаг в сторону, пропуская меня вперед.
Кроме директора и его заместителя, в кабинете было еще трое незнакомых
мне людей: молодой адъютант с наглым выражением лица, с рыжими, на немецкий
манер закрученными усами и вьющимися волосами, седой мужчина в длиннополом
сюртуке и большой красной феске, надвинутой чуть не до самых ушей, и ничем
не примечательный смуглый молодой человек в очках - он что-то писал,
примостившись в углу у маленького стола.
- Пожалуйста, Иффет-эфенди, - произнес директор дрожащим голосом, лицо
его было бледным.
Рыжеволосый адъютант спросил:
- Это вы, Иффет-бей? - Голос у него оказался скрипучим и таким же
наглым, как и его вид.
- Да, эфенди.
- Его превосходительство Халис-паша ваш отец?
- Да.
- Ваш батюшка - один из самых верных и усердных слуг нашего обожаемого
султана. Я не сомневаюсь, что и вы питаете к падишаху такие же искренние
верноподданнические чувства и ради нашего благодетеля, его величества
падишаха, готовы сделать все от вас зависящее, пойти на любые жертвы...
Помимо этого запомнившегося мне цветистого вступления, господин офицер
произнес еще много других громких слов.
Пока он говорил, остальные пристально смотрели мне в глаза. Только
директор сидел, уставившись в окно, словно пытался что-то разглядеть за
мутными от дождя стеклами, и комкал в руке лист бумаги.
Теперь я понял, отчего так испуган и подавлен был наш класс.
Оказывается, Веджи-бей занимался "опасным подстрекательством", читал "книги,
распространяемые некоторыми богохульниками-предателями, направленные против
нашего божественного и несравненного падишаха". Но нашелся ученик, который
написал анонимное письмо в канцелярию его величества и, донеся об этом
"весьма опасном преступнике", сделал тем самым "большое и оцененное по
достоинству доброе дело". Молодой адъютант дал мне понять, что есть
предположение, будто это анонимное письмо написал я. На то имеются важные
основания: разве я не сын Халис-паши, "самого верного слуги трона"?..
В глазах у меня помутилось.
- Я ничего не знаю, - процедил я сквозь зубы. Кто написал это письмо,
мне неизвестно.
Адъютант, притворившись, что верит мне, решил поставить вопрос
по-другому:
- Но вы-то сами хорошо знали Веджи-бея? Он говорил иногда вашим
товарищам о конституции, конституционном строе и о других вещах?
- Не знаю! - возмутился я. - Почему вы не спросите об этом у других?
Этот ответ вывел из себя адъютанта. Правда, он сдержался, но не
преминул, однако, пустить в ход угрозу:
- Не к лицу скрывать то, что вам известно. Дело касается интересов его
величества падишаха!.. Если ваш батюшка узнает о том, что вы позволяете себе
дерзить, я думаю, он не будет доволен вашим поведением,
Угроза оказала на меня обратное действие. Я потерял самообладание и, не
отдавая себе отчета, вдруг выпалил - откуда только смелость взялась:
- Я не агент тайной полиции, господин адъютант!. Не берусь описать
замешательство, которое вызвали мои слова. Директор опрокинул стоящий рядом