"Лев Гумилевский. Плен" - читать интересную книгу автора

- Как шалаш: - а!
- Вот меня Алей звать, - толковала девочка в темноте, - значит моя
первая буква такая, как я нарисовала - а. Запомнил?
- Запомнил, - неохотно ответил Пыляй.
- Ну и так все запомнишь, их всего только тридцать две буквы знать
надо... И с ними ты любую книжку прочитать сможешь...
Он не мог не верить. Он истратил еще одну спичку, чтобы осветить
выдранный из книжки на курение листок. В таинственной цепи всяких закорючек
знакомая буква выплыла сразу же. Пыляй обомлел. Спичка, догорев, обожгла ему
пальцы. Он со вздохом свернул бумажку и сунул ее в карман.
- Нашел? - крикнула Аля, томившаяся ожиданием похвалы ее учительским
способностям, - нашел, а?
- Была такая! - сделанным равнодушием ответил Пыляй, - нашел... А это
хорошо, - обернулся он к ней с угрюмой решительностью, - будет, я товарищей
подведу, а? За это меня пришибить надо!
Аля резко закинула голову и крикнула с гневом:
- А это хорошо меня так схватить и держать тут? За что? Я вам что
сделала?
Пыляй растерялся. И снова, и снова с болезненной ревностью завидовал он
маленькой, дерзкой девчонке, так легко и просто выбившей у него из рук
всякое оружие борьбы с ее доводами.
- Это нехорошо, - пробормотал он.
- А учиться хорошо! - торжествовала она, - уйти от них хорошо, потому
что они нехорошие дела делают. А вот хочешь - уходи сам, а я останусь! Все
равно мне ничего они не сделают, я останусь. Хочешь так? Нечего тебе и
бояться будет!
Он молчал, потупя глаза.
Аля еще говорила что-то, но он не слушал. Он казался себе похожим на
лавочника, старательно взвешивавшего на весах и то и другое. Чашки их
прыгали от каждой новой мысли то в одну, то в другую сторону. И Пыляй
продолжал качать головой.

Глава восьмая
Коська - честный человек.

Было два часа ночи. Часы Спасской башни играли Интернационал. Нарядные
стрельчатые вышки кремлевских башен, далеко видными на расцветающем утром
небе каменными часовыми, сторожили прекрасные древности Кремля. Улицы были
безлюдны. На каменных тумбах дремали дворники и ночные караульщики. По
мостовым волочились сонные извозчики. Где-то одиноко шипел грузовой трамвай.
Иван Архипович подталкивая своего проводника, задыхался от волнения и
прибавлял шагу. Коська не успевал, и тогда Чугунову казалось, что тот
намеревается исчезнуть в темном переулке. Он хватал его за шиворот и ворчал:
- Куда? Куда?
Коська сносил все это довольно равнодушно. Он чувствовал себя уверенно и
крепко настолько, что не обращал внимания на пустяки. Он спокойно
рассчитывал, сколько можно выручить за кольца, часы и разную мелочь, и лишь
иногда беспокойно щупал на себе деньги и вещи.
Иван Архипович, наоборот, с каждым шагом вперед все более и более
тревожился и настораживался. Незагромождаемые шумом и суетой трамваев,