"Андрей Гуляшки. Драгоценный камень (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

написаны им самим, его почерком.
Не было только пунктирных линий - ими он обвел то место, где в первый
раз увидел зеленый камень. Не было и красной звездочки - условного знака,
который обозначал отправную точку в сложной системе подземной ориентировки.
Вместо красной звездочки и пунктиров план был испещрен маленькими
красными кружочками. Одни указывали на глубокие участки реки, другие - на
песчаные пляжи; вообще это была увеселительная топографическая схема,
которую он не мог представить себе даже во сне.
И все-таки эта схема была фактом, и он нес этот факт в своем портфеле,
а его плана не было, его план унесли куда-то невидимые силы. Унесли - но
когда, как?
Накануне он работал над планом до поздней ночи. И так устал, что лег,
не раздеваясь. Из тех последних минут, пока сон не свалил его, в памяти у
него сохранились два его поступка: он положил папку с готовым планом в
портфель и, прежде чем погасить лампу, вытряхнул за окно пепельницу - он не
переносил запаха окурков и табачного пепла. И это было все.
Потом, когда сон уже сомкнул ему веки, в затуманенном сознании ожило
знакомое чувство вины. Оно всегда появлялось у него, когда уже ничего нельзя
было исправить: сделает что-нибудь некрасивое, плохое, а потом сам об этом
жалеет и ругает себя. Вот и сейчас - вытряхнул целую кучу окурков во двор,
прямо под окно, разве культурные люди так делают? "Культурные люди не
бросают мусор в окно", - отругает его завтра Савка и вздохнет: "Эх, Андрей,
ну что ты всегда меня перед мамой в такое положение ставишь? Неужели так
трудно приучиться к порядку?"
Савка - это дочь хозяев квартиры. Ей девятнадцать лет, у нее
легкомысленный носик и веселые глаза. Ему не хочется, чтобы эти глаза
грустили, поэтому он готов выскочить в окно, собрать в горсть проклятые
окурки и ладонью стереть пепел.
Да, он сейчас же это сделает... Но сон оказался сильнее его желания -
только рука протянулась и повисла, коснувшись пальцами ковра.
А в открытое окно задувает прохладный ночной ветер, шелестит
разбросанная по столу бумага. Большая белая луна блестит на зеленоватом
шелку неба и наполняет комнату мягким матовым светом... И будто не белые
листы бумаги шепчутся на столе, а шумит высокий дремучий лес. Узкая
тропинка, устланная прелой листвой, вьется среди мохнатых стволов, теряется
в кустах ежевики и папоротника, приводит в глубокий дол и исчезает за кучей
камней. Вот и та яма, окруженная шиповником и боярышником, заросшая высокой,
до колен, травой. Отсюда через сводчатое отверстие можно войти в длинную,
темную штольню. Все ниже спускается эта штольня, ведет его в белый кружевной
лес...
Разбудил Андрея резкий, тревожный звон будильника.
Голова была тяжелая - он слишком много курил ночью. Наскоро умывшись
холодной водой, он взял портфель и, чтобы не будить хозяев, перелез через
подоконник, спустился на вымощенную плитами дорожку, пересек двор и вышел на
улицу.

Так, перебирая в уме все, что случилось со вчерашнего вечера до этого
часа, он добрался до своего дома, но, прежде чем войти, прошелся несколько
раз вдоль ограды - может быть, надеялся, что за эти несколько последних
минут наваждение рассеется само собой. А может быть, дело было в другом: