"Андрей Гуляшки. Спящая красавица ("Приключения Аввакума Захова" #4) " - читать интересную книгу автора

иностранными академиями и университетами. В общем, жизнь моя обрела смысл,
она стала такой, о какой я мечтал прежде, до ухода жены - Он на мгновение
остановился. - Я вам не надоел своими рассказами?
- Наоборот! - вскинув руки, воскликнул Аввакум. - Продолжайте, прошу
вас!
Он подумал: "Одинокие люди ужасно разговорчивы, если кто-нибудь нарушит
их одиночество". Да и сам он разве не прочь поговорить, если подвернется
подходящий слушатель? Но о самом себе, о своей личной жизни он никогда
никому не говорил ни слова. А если обстоятельства вынуждали сказать
что-либо, он просто-напросто сочинял, импровизировал, превращался в
воображаемое третье лицо. Обычно это третье лицо отличалось такими
выходками, на какие сам он едва ли был способен.
- Я рассказываю все это вам в назидание, - продолжал профессор, зябко
кутаясь в шарф. - К тому же вы археолог, привыкли иметь дело с прошлым.
Итак, остался наконец один. Сколько это продолжалось - то ли год, то ли два?
Допустим, пять лет. Но вот однажды - я как раз писал тогда статью для
академического ежегодника - со мной случилось нечто странное: у меня
появилось такое ощущение, будто на сердце лег камень - боли нет, а тяжко. Я
швырнул ручку и стал ходить взад и вперед по комнате - тут, как видите, есть
где разгуляться. Гляжу в окно - на улице туман, моросит дождь, живой души не
видно. Дело было осенью. На мокрой земле кучками лежит сбитая ветром
пожелтевшая листва. Мне вдруг стало холодно, хотя и тогда, как сейчас, в
углу стояла электрическая печка в три тысячи ватт. И сам не знаю почему -
блажь какая-то, - я ни с того ни с сего полез в подвал, где были свалены
выброшенные отсюда вещи. Порывшись среди этого хлама, я взял и приволок
сюда - что бы вы думали?
- Портрет. - тихо сказал Аввакум.
Профессор вздрогнул, и шарф опять едва не соскользнул с его плеч. С
полуоткрытым ртом он уставился на Аввакума.
- В том, что я догадался, нет ничего удивительного, - кротко
улыбнувшись, сказал Аввакум. Но тут же пожалел, что поторопился с ответом и
лишил профессора удовольствия - ведь тому хотелось удивить его. - Разгадка
так проста, - сказал он, - что любой мог бы догадаться. - Рама слева внизу
сильно ободрана - такое впечатление, будто ее пытались разрезать большой
пилой. Но пила, разумеется, здесь ни при чем - кто бы стал портить пилой
такую роскошную раму? Куда логичнее предположить, что это работа
какою-нибудь грызуна. Скорее всего, крысы - одной или даже нескольких, ведь
они обычно водятся в подвалах. По-видимому, портрет какое-то время находился
в подвале, а затем был взят оттуда и снова водворен на место. Это вполне
вероятно.
Профессор кивнул.
- Да, но вам ни за что не отгадать другого предмета. Я готов биться об
заклад, что вам ни за что не догадаться, - повторил он с детской
настойчивостью. - хотя, как я заметил, вы отличаетесь дьявольской
наблюдательностью. Но все равно вам не угадать, что еще я принес оттуда.
- Сдаюсь, - рассмеялся Аввакум.
- Сдаетесь? Это делает вам честь! - Профессор улыбнулся бледной,
вымученной улыбкой. Он потянул к себе ящик стола и вынул оттуда крохотный
флакон из-под дорогих духов с выцветшим розовым бантиком на горлышке. -
Смотрите, - сказал профессор. - Вот он, второй предмет. Флакон из-под духов.