"Георгий Дмитриевич Гулиа. Жизнь и смерть Михаила Лермонтова " - читать интересную книгу автора

Лермонтов писал: "Во всякой книге предисловие есть первая и вместе с
тем последняя вещь: оно или служит объяснением цели сочинения, или
оправданием и ответом на критики".
Из головы нейдут эти слова, когда меня спрашивают мои товарищи: романы
об Эхнатоне, Перикле и Сулле и вдруг - Лермонтов?!
Надо ли говорить, что "вдруг" в литературе ничего не бывает? Если стихи
поэта ты впитал, что называется, с молоком матери, если никогда не проходит
щемящая боль в сердце, вызванная трагическим образом поэта, если тебя всю
жизнь тянет ко всем уголкам, где он бывал, то спрашивается: можно ли не
браться за перо?
Эта книга - про жизнь и про смерть Лермонтова так, как они могут быть
объяснены документально, без особых домыслов. Про жизнь и про смерть его
так, как понимаю я, как представляю себе. Следовательно, это не монография и
не литературоведческое исследование, а скорее роман. Но и не совсем роман в
обычном понимании. Читатель, разумеется, может предъявить к ней самые
различные требования с самых различных точек зрения. По своему вкусу. А я бы
назвал ее "книга-роман".
Мне могут сказать: а не слишком ли мало разбора самих произведений
Лермонтова? Что на это можно ответить? Я пишу не школьное пособие, и нет
лучшего "разбора" произведений поэта, чем чтение его книг.
Следует помнить, что о Лермонтове написано много. Попутно написано
немало и о его многочисленных друзьях и родственниках - известных,
полузабытых и вовсе не известных. О Лермонтове, я уверен, будут еще писать и
писать. И, наверное, каждая новая книга будет иною, чем предыдущие. Было бы
очень грустно, если бы они повторяли друг друга. Самое утешительное в этой
ситуации то, что каждый может взять в руки перо, чистые листы бумаги и
попытаться написать о поэте, сообразуясь со своим вкусом и познаниями. Все
это пойдет в нашу общую литературную копилку.

Ночь у Красных ворот

В мире творилось что-то странное: в эту ночь над московским домом у
Красных ворот позабыли зажечь звезду. И волхвы не искали сюда дороги. Может
быть, потому, что в небе не оказалось путеводной звезды. Но скорее всего
другое: вот уже восемнадцать веков тому, как мир не видел чудес и позабылись
времена, когда "солнце останавливали словом, словом разрушали города".
Это странное явление станет ощутимей, когда сын человеческий - спустя
двадцать семь без малого лет - почиет вечным сном на кавказской земле. Но и
тогда не содрогнутся горы, и великое землетрясение не потревожит людей, и не
разверзнутся могилы на горах и в долинах. И это несправедливо!
Но мир привык к несправедливости. С той самой поры, когда человек нашел
в себе силы встать на ноги и гордо запрокинуть голову. Именно с той поры
несправедливость, кажется, преследует его. Вполне возможно, что человек сам
породил ее. Что она - его родное детище. Но все-таки следует отдать и
должное человеку: он никогда не примирится с несправедливостью, и он ее
первый, неумолимый враг. Ясно одно: наш мир далек от совершенства. С одной
стороны, грустно произносить эти слова. Но с другой, - я уверен - этот
непреложный факт направляет энергию рода человеческого на совершенствование
жизни...