"Георгий Дмитриевич Гулиа. Жизнь и смерть Михаила Лермонтова " - читать интересную книгу автора

по поводу пушкинских "Египетских ночей". Один из авторов катковского журнала
счел, что рассказанная Пушкиным, вернее, его персонажем,
итальянцем-импровизатором, история о Клеопатре и ее любовниках недостаточно
целомудренна, ибо дело здесь доходит, дескать, "до последних выражений
страстности". Достоевский справедливо усматривает в такой трактовке "что-то
маркиз-де-садовское и клубничное". "Это последнее выражение, о котором вы
так часто толкуете, - пишет он в статье "Ответ "Русскому вестнику", -
по-вашему, действительно, может быть соблазнительно, по-нашему же, в нем
представляется только извращение природы человеческой, дошедшее до таких
ужасных размеров и представленное с такой точки зрения поэтом (а точка
зрения-то и главное), что производит вовсе не клубничное, а потрясающее
впечатление".
Конечно, это говорится не о ком-нибудь, а о Пушкине, о гении, но ведь
нравственные и эстетические критерии суждений о литературе едины. Хотелось
бы, чтобы о них помнили и мы, читатели романов Г. Гулиа.

* * *

Что такое миг вечности?
Омар Хайям рассказывает индийскую притчу, в которой древний мудрец
отвечает на этот вопрос так: "Вы видите Луну? Вообразите себе столб из
алмаза высотою от нас до Луны. А потом вообразите себе, что каждый день
садится на вершину столба некая птица и чистит свой клюв об алмаз. Она при
этом слегка стирает столб, не правда ли?.. Так вот... когда птица опустится
до земли, источив весь столб, это и будет миг вечности".
И вот перед нами несколько запечатленных художником мгновений вечности,
бесконечно далекого, навсегда ушедшего от нас прошлого... Казалось бы, что
нам в нем, в этом прошлом?
Аспазия, покорившая Перикла не только красотой, но и умом, та самая
Аспазия, за подлинные мемуары которой Мериме готов был отдать всего
Фукидида, говорит об этом так: "... Истинный прорицатель прежде всего
хороший знаток прошлого. Может быть, я выразилась не совсем точно:
прекрасный знаток прошлого! Умеющий заглядывать в прошлое и угадывать путь,
пройденный человеком, схватывать извивы пути - и мысленно продолжать этот
путь с учетом всяческих неожиданностей, случающихся в жизни".
Но будем слишком придирчивы к фразеологии тех, кто жил две с половиной
тысячи лет тому назад. Да, разумеется, современный художник, если это
серьезный художник, - не прорицатель, он и не претендует на эту роль. Но
разве не мечтает он, полнее познав настоящее, яснее представить себе пути в
будущее? И разве не важно ему для этого уметь "заглядывать в прошлое"?
Мне кажется, Георгий Гулиа своей исторической прозой доказал, что ему
это под силу.

Юрий Барабаш

Жизнь и смерть Михаила Лермонтова
(книга-роман )

К читателю