"Георгий Дмитриевич Гулиа. Человек из Афин (Историческая трилогия - 2) " - читать интересную книгу автора

из Беотии! Только там и родятся такие. Говоря откровенно, я высказал вслух
свои подозрения относительно их воспитания.
- Что же они?
- Оказалось, что это моряки из Пирея. И громко говорят, и словно гуси
гогочут. На всю агору'!
- Да, таких, пожалуй, аристократами не назовешь.
- Просто прощелыги портовые! Я с ними чуть не подрался.
- Кулаками ничего не докажешь, Евангел.
- На сердце станет легче. Пара тумаков - глядишь, и повеселел.
- Слово сильнее тумаков, Евангел.
Перикл вздохнул, улегся лицом кверху. Его большая голова казалась еще
больше оттого, что была непокрыта. Невысокий лоб, правильной формы нос и
четко очерченные пухлые губы не очень-то вязались с продолговатой, служившей
мишенью для комических актеров, головой. Борода и усы темно-каштанового
цвета, которые он тщательно всегда расчесывал, еще больше удлиняли голову.
Будь Евангел на его месте - непременно бы надевал шлем, даже в постели. Шлем
очень шел Периклу.
Дождевые капли мягко падали на черепичную кровлю. Ветер посвистывал
где-то наверху, точно пастух на склонах Гиметта. А то вдруг начинал буйно
шуметь в кривых и узких улочках. И тогда на крышу лилась вода, как из
огромного пифоса...
Раб уселся на низенькую скамью, достал из плетеной корзины дощечку с
записями.
- Вот, - сказал он, - расходы. Правда, не все. На агоре' я истратил сто
десять драхм на покупку вяленой рыбы и финикийских сладостей. Погасил долг
купцу - это за свиток свежего папируса. Зопиру передал сто драхм по твоему
приказанию. Я выверил вместе с ним все остатки масла и соленых олив...
Хозяин, казалось, равнодушно слушал этот малопримечательный доклад
своего управителя. Он смотрел на потолок, отделанный полированным кипарисом,
И только ради формы - чтобы не обидеть Евангела - задал вопрос:
- А что, оливы не слишком пересолены?
Раб объяснил, почему пришлось класть соли больше, чем обычно. Это
зависит от урожая, который в свою очередь находится в полной зависимости от
погоды. Ибо, как известно, год на год не приходится...
Говоря откровенно, господину в эти минуты было совершенно безразлично,
от чего зависит количество соли в маслинах. Он слушал голос ветра и голос
дождя. А это не так уж мало для ума, который много передумал, и для слуха,
который наслышан всякой всячины.
День понемногу кончался. Странные тени проникали в комнату через
небольшое окно, до которого рукой не достать. Стены быстро серели. Они
делались все темнее, словно по велению невидимой клепсидры, отсчитывающей
минуты и часы. Он хотел было приказать управителю, чтобы зажигали
светильники. Но его охватило столь блаженное чувство под влиянием странных
теней и шумного ветра и дождя, что тут же отказался от этой мысли. Свет -
это нечто новое. Вместе с ним придут новые мысли и новые ощущения внешней
среды. Он не знал в точности, каковы будут нынче эти ощущения и заменят ли
они то, что доставляет сейчас большое наслаждение. Покой - вот что дороже
всего в эту минуту. Пусть эта грань между днем и между ночью продлится как
можно дольше! Как можно дольше!
Поддается ли точному анализу самоощущение? Глаза видят и не видят. Уши