"Тонино Гуэрра. Стая птиц" - читать интересную книгу автора

металлическая решетка K с отверстием B, закрытым пластинкой G, и что при
нагнетании воздуха ртом в трубку V дым выходит через трубку D. Я бросаю
книжечку в одну из многочисленных мусорных куч и принимаю решение
отправиться на вокзал, потому что во время наших редких ссор с женой она
грозилась собрать чемоданы и уйти на вокзал. Но в этот раз я не ссорился с
ней. Останавливаю такси и еду на вокзал. Мысленно перебираю свою
супружескую жизнь: вроде бы все в ней благополучно. Часто меня вообще не
бывает в городе, я много путешествую. В первые годы, однако, я уезжал из
дому еще чаще, так как работал по поручениям различных американских
институтов. Вот, например, два месяца провел на юге, чтобы записать
арабскую тарантеллу для Академии св.Цецилии. Теперь же выезжаю на день, на
два - не больше.
Я прохожу по залу ожидания среди заспанных бродяг. Иду на седьмую
платформу, откуда отправляется в одиннадцать пятьдесят поезд до Бреннеро.
Это единственный поезд, на котором жена могла бы уехать, чтобы добраться
до Удине - ее родного города, где, кажется, у нее еще остались
родственники. Стоя у отходящего поезда, я сказал себе: а не пора ли и мне
уехать? Мне казалось, что я непременно должен куда-то отправиться. Не
знаю, как достало у меня сил позволить вагонным дверям закрыться перед
моими глазами, как я устоял перед соблазном войти в вагон и дал поезду
уйти без меня. Я спросил себя, почему вдруг решил убежать от своего дома и
своей жены. Что изменилось в наших отношениях? Я жалею о том, что женился
на ней? И все же мне не хотелось исчезать из дому, не объяснившись с
женой. Быть может, жена уже в отчаянии ищет меня по всей округе? Бегу к
стоянке такси. Машина проносится по тем же бульварам и улицам, что привели
меня на вокзал. Вхожу в лифт. Отпираю дверь квартиры. Снимаю ботинки, иду
в спальню. Щелкаю выключателем. Жены нет. Боже мой, значит, она все-таки
сбежала!
Я бросаюсь на кровать - как есть, в одежде. Уже не знаю, что и думать.
Вдруг мне чудится, что я слышу дыхание. Как будто кто-то дышит во сне.
Заглядываю под кровать. Потом брожу по квартире, иду на кухню, в свой
кабинет, в чулан. И тут замечаю, что дыхание стало громче. Я стоял около
комнатки, в которой раньше жила домработница. Открываю дверь. Вот где моя
жена - спит на кровати домработницы. Я долго и пристально глядел на нее в
нерешительности - будить или нет. Возвращаюсь в спальню.
На следующий день все шло как будто нормально. Если, конечно, можно
назвать это нормальным. Жена вела себя так же настороженно, как и
накануне. Принеся мне в кабинет кофе, она назвала меня синьором Пиладе. Я
говорю ей: сядь, поговорим. Сесть отказалась, обращается ко мне на "вы". Я
спрашиваю ее: ты шутишь или серьезно? Она остается стоять, не садится,
смотрит на меня растерянно и тупо, как домработницы, которые моментально
тупеют, стоит хозяину к ним обратиться. Я понимаю, что с ней неладно, и
прошу позвонить врачу. Мы были женаты уже двенадцать лет, и каждый раз,
когда она себя неважно чувствовала - к счастью, это случалось крайне
редко, - она звонила своему врачу в Удине и выслушивала его рекомендации
по телефону. О других врачах она и слышать не хотела. Когда я прошу ее
позвонить врачу, она отвечает, что чувствует себя хорошо и у нее ничего не
болит. Как только она уходит, я звоню своему врачу и прошу его немедленно
прийти. Врач внимательно осмотрел жену, причем она не стала особенно
возражать. Затем я разговариваю с врачом наедине, и он говорит мне, что