"Алеш Гучмазты. Матрона " - читать интересную книгу автора

нет - забудут и сам камень как бы высоко он не торчал над землей. Дела
человеческие нуждаются в живых свидетелях, только в этом случае они могут
служить примером и назиданием. Может, люди для того и живут вместе, чтобы
иметь возможность постоянно свидетельствовать друг другу. Один лишь
Всевышний творит дела свои в одиночку, потому, наверное, почти никто и не
верит в Него. И ей не верят. Не было у нее свидетелей, когда она спасла от
мести поганого Егната свое единственное дитя, и люди разнесли молву, что она
променяла сына на харчи. Что же лучше - людское доверие или правда
собственной души? Если знаешь, что ты прав, можно равнодушно воспринимать и
хулу, и упреки, спокойно взирать на старания людей, с упоением накладывающих
на тебя позорное клеймо. Можно не беспокоиться даже о том, поймут ли тебя
когданибудь, признают ли твою правоту. Но жить так трудно. И потому,
наверное, боясь друг друга, люди стараются скрыть свою суть, замуровать
душу, и сколько ни бейся с такими, нипочем не разгадаешь, кто из них
хороший, плохой, праведник, грешник, умный, глупец - все порядочные как
будто, все в масках...
Окна в селе еще светились. Жизнь текла, как обычно. Жены лицемерили с
мужьями, дети старались подражать родителям, надеясь на пустую похвалу. А
небо все темнело, и тьма надвигалась на землю сурово и неотвратимо, во всей
своей первозданной и дикой сущности; соседский щенок боялся темноты и
отчаянно лаял, чувствуя себя ничтожно малым в этом жутком мире. На лай его
стали отзываться и другие собаки. И Матроне вспомнилось, как она испугалась
пьяного Бага. Сравнила себя с соседским щенком и подумала: кто же из нас
несчастней?

9

Едва она сомкнула глаза, как они пошли перед ней - тени, тени...
Одна из них приняла облик мальчика, ее сына, и вот он стал посреди
комнаты; слезы не текли по его щекам, бурлили в глазах в каком-то жутком
водовороте.
"Зачем ты променяла меня на харчи?"
"Сынок, - ответила она, - неужели и ты поверил злоязычным людям? Я
увела тебя отсюда, чтобы спасти тебе жизнь. У меня не было другого выхода".
"Да, да! Не было выхода! - завопил он. - А кто это может подтвердить?
Даже волчица не бросает своего детеныша, чтобы спастись от голода! А ты
бросила!"
"Сынок, сынок, - увещевала она, - если ты матери своей не bephx|, какой
же свидетель сумеет убедить тебя?"
"Матери? Как ты смеешь называть себя матерью?!"
"Смею, сынок, смею. Потому что нашла в себе силы бросить тебя, оставить
на произвол судьбы. Не было другого выхода. Я жизнь твою спасала, руку
убийцы отвела от тебя. Нужен ли мне свидетель, подтверждающий мою правоту?
Нет, самый честный свидетель - это мое сердце, материнское сердце. Помнишь,
когда я уводила тебя из дома - помнишь? - я смазала глиной стену, заставила
тебя приложить руки к свежей глине, хотела, чтобы хоть отпечатки твоих рук
остались в пустом доме. Посмотри-ка, они и сегодня видны. Я никогда не
забеливаю их известью, и они постоянно смотрят на меня черными призраками.
Ты развеселился тогда, стал по всей стене перебирать ручонками - тебе
нравилось, что остаются следы, похожие на птичьи, а я, стать бы мне жертвой