"Игорь Губерман. Вечерний звон " - читать интересную книгу автора

Как-то в киевской газете написала журналистка про меня такие лестные
слова, что лучших мне уже не встретилось нигде. Зря, дескать, все считают
Губермана грубияном и невеждой в смысле воспитания: мы вышли из гостиницы с
еще одной знакомой, он нас провожал, а в городе был страшный гололед. И
Губерман все время оборачивался к нам и говорил заботливо: "Поосторожней,
девушки, не ебнитесь!"
В том же юбилейном году мне улыбнулась и еще одна польстительная
радость. Я был приглашен на всеамериканский слет авторской песни. Собираются
они раз в год (а то и дважды) в Пенсильвании, в огромном парке,
приспособленном для массовых гуляний (это я о том, что всюду туалеты и
полным-полно столов для пирования). Две тысячи отменно молодых людей туда
съезжаются со всей Америки. И сотни, соответственно, машин, и вдоволь места
для парковки. Ставятся палатки, и вокруг огромного костра вершится торжество
сохранного и в памяти, и в душах русского языка. Все молодые эти люди - уже
полные американцы, преуспевшие в своих профессиях, вписавшиеся в жизнь
страны и интересами ее живущие, но песни прежней жизни их не оставляют. А
компании - кучкуются по городам. И возле каждого стола (их несколько
десятков) по-российски выпивают и поют. Я изумлен был, восхищен и донельзя
растроган этим слетом. А такой ведь и в Израиле творится ежегодно, и уже в
Швейцарии на горном склоне где-то стали учиняться эти песенные праздники. В
несчетный раз испытывал я гордость за язык великий. А меж тем - нечаянная
радость ожидала меня в этом парке. Раньше никогда я не был здесь, и вдруг
мне рассказали, что на прошлом слете ошивался по тропинкам парка некий
юноша, который клеил приглянувшихся ему девиц на удочку простую и, как
хочется мне думать, эффективную: он представлялся Губерманом Игорем. И
предлагал пройтись, чтоб познакомиться поближе. Очень был я счастлив, это
услыхав. И горько сожалел, что не узнаю никогда, насколько был успешлив этот
самозванец. Я желал удачи сукиному сыну: на меня ведь падал дивный отблеск в
каждом случае его успеха. А небось, он и стишки талдычил наизусть, я по
гордыне идиотской так и в молодости никогда не делал, полагая прозаические
чары более достойным инструментом. Я бы с удовольствием с ним повидался, ибо
никаких претензий - только благодарность (смешанную с завистью) испытываю я
к нему.
Недавно очень поучительный мне сон приснился. Я, правда, сильно позже
осознал, что поучительный. Вначале я испытывал недоумение и странное
предвестие тоски. В компании с людьми, которые весьма сочувствовали мне,
осматривал я камеру в тюрьме, где много лет мне предстояло провести. Суд
назначен был на завтра, но исход его был предрешен и всем известен. В камере
стоял буфет со множеством разной посуды. И не нары были, даже не кровать, а
привлекательного вида пожилой диван. Окно мое в тюремный дворик выходило -
очевидно, мне позволено гулять. И стол довольно был большой возле окна, на
нем уже лежало что-то. Все друг друга тихо спрашивали, явно обо мне
заботясь, сколько книг мне в месяц полагается и сколько писем можно
посылать. А мне уже не странно и не больно - я про все осведомлен заранее.
Но только вот - про что, спросить мне неудобно. Очень хочется остаться
одному, уже мне очень надоели эти незнакомые и суетливые доброжелатели. Я
знаю их давно, однако же сейчас не помню, кто они. А по костюмам с
галстуками судя - из администрации какой-то. В мою сторону они почти не
смотрят и ко мне почти не обращаются, хотя выказывают нескрываемую жалость.
Я почему-то думаю все время, что будут трудности с курением, и это беспокоит