"Эндрю Круми. Мистер Ми " - читать интересную книгу автора

взошедшую уже давно, но терпеливо ожидающую подходящей минуты, чтобы быть
замеченной наблюдателем, который вглядывается в небо в поисках огонька,
нарушившего спокойный ход его мыслей. Она была старше остальных студентов -
это я понял с самого начала. Об этом свидетельствовали и замечания, которые
она иногда делала под конец наших занятий, когда мы уже болтали о пустяках.
Подтверждение этому я также получил, заглянув в ее документы в деканате. Ей
было двадцать четыре года - для незамужней студентки возраст зрелый.
Наши болезни зачастую развиваются и совершенствуют свое таинственное
предназначение полностью независимо от ничего не подозревающего организма.
Прошла неделя, потом другая (каждая отмеченная встречей - главным событием),
я был внешне вполне здоров, хотя Эллен несколько раз сказала, что я стал еще
более неразговорчив, чем раньше.
Аудиторская фирма, где она работала, оказалась тогда в затруднительном
положении, Эллен угрожала потеря работы, и она внимательно просматривала
объявления в газете об имеющихся вакансиях. В худшем случае, сказала она
мне, может быть, придется согласиться на работу вне Лондона, и тогда она
будет приезжать домой только на уик-энд. Я тут же подумал (к своему большому
удивлению), что это может оказаться очень удобным. У меня даже перехватило
дыхание от волнения, что, надо полагать, было сигналом грядущих осложнений.
В ту ночь Эллен склонила меня к занятиям любовью, и признание, что все
это время я думал о Луизе, не заслуживает даже определения "исповедальное" в
том смысле, в каком употреблял его Руссо, поскольку на свете наверняка нет
женатого человека, который во время соития с женой никогда не думал о другой
женщине.
- С тобой что-то не так, - заметила она.
Я сказал, что мои мысли заняты лекцией о Прусте, которую мне предстояло
читать на следующий день.
- По крайней мере это не Ферран с Минаром, - заметила Эллен, имея в
виду литературное исследование, которым я был тогда одержим. - Надеюсь, что
больше тебя ничто не беспокоит.
Моя жена весьма проницательна и как женщина, и как аудитор. После трех
недель общения с Луизой я уже явно впал в состояние, древнее, как мир,
повсеместное, как грипп, и раздражающее, как геморрой, - оно так же постыдно
и так же легко излечивается. Чтобы исцелиться, мне надо было просто
переспать с Луизой. Я ни разу не изменял Эллен и, разумеется, никогда не
вступал в запретные отношения со студентками. Но Луиза представляла собой
что-то совершенно новое - как иногда обнаруживаешь новый вкус в напитке,
прежде тебе не нравившемся.
В следующий четверг мне предстояло прочитать четвертую - и последнюю -
лекцию о Прусте; на этом мое обещание Джилл (которая тем временем где-то в
Канаде разрабатывала новые деструктивные подходы к Прусту) будет выполнено и
мои обязательства перед ней исчерпаны. Одновременно будет поставлена точка
на моих отношениях с Луизой. Я чувствовал себя как человек, закуривающий
последнюю сигарету в жизни, и я наконец (лежа рядом со спокойно спящей
Эллен) принял решение впредь вести здоровую, счастливую и совершенно
беспорочную жизнь. Я дождался четверга, прочитал лекцию, ни разу не
посмотрев на "своих дотошных девочек", и стал дожидаться их прихода в
кабинет для последней беседы, после которой я навсегда забуду про этот
эпизод в своей жизни.
К тому времени у нас уже выработался определенный протокол этих встреч.