"Эндрю Круми. Мистер Ми " - читать интересную книгу автора

виде. Но затем пациент перестает следить за собой и с облегчением пускается
в сумбурное, но открывающее истину повествование.
- Хорошо, - говорит врач - уже другой, потому что предыдущий отправился
играть в кегли или читать газеты в Ротарианском клубе. У врача на компьютере
хранится история болезни, но он хочет услышать мою версию - хотя бы для
того, чтобы избавиться от необходимости проверять данные компьютера. -
Хорошо, - говорит он, - но давайте начнем с самого начала. Когда именно вы
почувствовали, что нездоровы?
И если бы этот врач был моим читателем и если бы я хотел ни на шаг не
отступать от истины, конечно, следовало бы начать с тех обстоятельств, при
которых я впервые увидел Луизу.
Мне предстояло прочитать несколько лекций о Прусте для студентов
первого курса, изучающих писателей XX века. Обычно я Прустом не занимался,
но согласился это сделать в качестве одолжения Джилл Брендон - ей
предоставили годичный отпуск для научной работы. Джилл принадлежит к тому
разряду преподавателей литературы, которые, сосредоточив внимание на одном
модном авторе, используют его в качестве дорожной карты, указывающей путь к
пониманию общечеловеческих проблем. Должен, однако, заметить, что Джилл
частенько сбивалась с этого пути и порой ей приходилось осуществлять нечто
вроде крутого разворота на пятачке. Джилл полагала главной чертой Пруста
гомосексуализм, а все остальное было вторичным; правда, она считала также
нужным упомянуть, что он был наполовину еврей и к тому же очень больной
человек. В своем анализе его творчества Джилл придавала больше значения
тому, что Пруст пожертвовал почти всю мебель, унаследованную от матери, в
пользу борделя для педерастов, нежели, например, общности взглядов с
Монтенем, влиянию Шатобриана или употреблению пассивной формы глагола. Я не
мог обещать, что буду следовать сему великолепному методу, но согласился
прочитать лекции вместо Джилл.
Честно говоря, за истекшие годы я несколько упустил из виду Пруста,
писателя, бывшего моей первой любовью в молодости. Я хочу сказать, что узнал
его достаточно хорошо, чтобы больше о нем не размышлять. Те мысли, что еще
возникали у меня по его поводу, напоминали прогнившие шпангоуты в старом
корабле, которые постепенно заменяются тезисами и формулами, лишь внешне
напоминающими первоначальные тщательно продуманные идеи. Иными словами,
место Пруста в моем уме заняла потускневшая имитация, что обычно случается с
нашей памятью по отношению к большинству предметов и форм. Это, между
прочим, служит основой всего нашего школьного образования, его можно
сравнить с фотокопировальщиком, который снимает копии только с предыдущих
копий, давно забыв оригинал в автобусе (что, между прочим, однажды со мной
действительно случилось).
Я дал себе две недели, чтобы освежить в памяти роман, в который был
безумно влюблен в юности, хотя с тех пор стал заниматься писателями более
раннего периода. Я был рад получить законное оправдание для возвращения к
старой влюбленности, которую Эллен легко узнавала по мечтательному
выражению, появлявшемуся у меня на лице, когда я, потеряв нить разговора,
уносился мыслями к Берготу или Эльстиру, цеплявшимся за меня, как морские
водоросли, даже если я закрыл книгу час тому назад.
Затем состоялась первая лекция, в ходе которой я попытался внушить орде
студентов с обманчиво доверчивыми лицами, почему работа некоего француза,
страдавшего бессонницей и астмой и склонного к затворничеству, числится