"Майкл Грубер. Ночь Ягуара ("Джимми Паз" #3)" - читать интересную книгу автора

мою родину, где находятся ствол и корни всего этого. Там должны узнать, что
происходит в Паксто. Но теперь я мертв, и отправиться туда некому.
- Я пойду.
- О, мой друг, ты не знаешь, как это далеко, и ты не умеешь говорить на
их языке.
- Я знаю. Я очень хорошо говорю на языке уай'ичуранан.
- Нет, ты очень плохо говоришь по-испански, используя множество слов из
кечуа и языка твоего народа. Для того чтобы общаться со мной, этого вполне
достаточно, но в офисе "Консуэлы" над тобой только посмеются.
- А что такое "Консуэла"?
Услышанное огорчило Мойе. Он знал, что покойники не лгут, а ведь над
ним уже очень давно никто не смеялся.
- Это... это что-то вроде охотничьего отряда уай'ичуранан, который
ведет неустанную охоту за долларами. Только в отличие от ваших охотничьих
отрядов чем больше они их добывают, тем ненасытнее становятся. Они никогда
не скажут: нам достаточно, давайте пить и есть, пока все не кончится, как
поступаете вы, живые.
- Потому что они мертвые.
- Конечно. Потому что они мертвые. А сейчас позволь мне сказать тебе
еще одну вещь. Кто знает, не исключено, возможно, произойдет чудо: кто-то
обратит внимание на здешние беды и придет на помощь. На этот случай я назову
тебе имена тех, кто заправляет в холдинге "Консуэла". Их почти никто не
знает, ибо такие люди подобны анакондам: прячутся в тени, бросаются на
добычу украдкой, хватают и душат. Сумеешь запомнить?
В ответ Мойе выдернул волоконце из напольной циновки, поднял его и
сказал:
- Называй имена!
Священник произнес четыре имени, и всякий раз Мойе завязывал на
волоконце узелок. Как только с уст отца Перрина слетело последнее имя, он
переменился в лице - широко открыл глаза и уставился в пространство, словно
в ожидании чего-то чудесного. Это был взгляд ребенка, которому дали облизать
кусочек соли. Потом покойный откинулся на спину, и Мойе с огромным
облегчением увидел, как его смерть надлежащим образом отбыла. Время,
необходимое для восстановления способности общаться с живыми, Мойе провел в
размышлениях о покойном отце Перрине, Ягуаре и космологии. Это было одно из
тех слов, которые он усвоил, беседуя со священником. Раньше ему вообще не
приходило в голову, что существует язык, на котором можно обсуждать такие
вопросы, ибо обычная речь его соплеменников отражала их жизненный опыт, а
для выражения непроизносимых понятий существовали музыка и танцы. Правда,
сам Мойе и его собратья йампиранан использовали и особую, священную речь, но
не для досужих разговоров между собой, а для общения с духами и воздействия
на них в интересах людей. Насколько мог судить Мойе, ни один рунийя никогда
не отделял свое сознание от всего сущего и не смотрел на это со стороны,
словно женщина на клубень батата. Такой подход казался странным, он пугал и
смешил одновременно.
Как слышал Мойе, миссионеры в других деревнях первым делом пытались
убедить людей в ложности всего того, чему они верили до сих пор, и в
правдивости исключительно их истории про Йан'ичупитаолик. При этом
уай'ичуранан, чтобы придать весу своим словам, давали людям еду и разные
вещи: они пытались уверить их в том, что Йан'ичупитаолик не одобряет людей,